Cтраница 1
Корыстолюбец - не собственник, а раб, и он ничего не может сделать для себя, но делая этого вместе с тем для своего господина ( стр. [1]
Корыстолюбец - не собственник, а раб, и он ничего не может сделать для себя, не делая этого вместе с тем для своего господина ( стр. [2]
Этого корыстолюбца, который но есть корыстолюбец вообще, а корыстолюбивый Иван или Петр, вполне индивидуально определенный, единственный корыстолюбец, и корыстолюбие которого не есть категория корыстолюбия ( абстрагированная святым Максом от многообъемлющего, сложного, единственного проявления его жизни) и не зависит от того, под какую рубрику подводят его другие ( например, снятой Макс), - этого корыстолюбца он хочет убедить моральными наставлениями, доказывая ему, что он удовлетворяет не себя, а одну из своих страстей. Но лишь на мгновение Ты есть Ты, лишь как мгновенный существуешь Ты действительно. То, что оторвано от Тебя, от мгновенного, есть нечто абсолютно высшее, например - деньги. Но если, вернее сказать, деньги и составляют для Тебя высшее наслаждение, если они являются или не являются для Тебя чем-то абсолютно высшим... Он находит, что корыстолюбие владеет мной днем и ночью; но оно владеет мной только в его рефлексии. Это именно он превращает в дни и ночи те многочисленные моменты, в которых Я всегда остаюсь мгновенным, всегда остаюсь самим собой, всегда остаюсь действительным, - подобно тому как только он охватывает одним моральным суждением различные моменты проявления моей жизни и утверждает, что они служат удовлетворению корыстолюбия. Когда святой Макс изрекает, что Я удовлетворяю лишь одну из своих страстей, а не самого Себя, он противопоставляет Меня, как совершенно целостное существо, Мне же самому. А в чем же состоит это совершенно целостное существо. Как раз не в Твоем мгновенном существе, не в том, что Ты есть в данное мгновение, оно, стало быть, состоит - согласно самому же святому Максу - в святой сущности ( Виганд, стр. [3]
Уе caiml корыстолюбец; сребролюбец книжн. [4]
Этого корыстолюбца, который но есть корыстолюбец вообще, а корыстолюбивый Иван или Петр, вполне индивидуально определенный, единственный корыстолюбец, и корыстолюбие которого не есть категория корыстолюбия ( абстрагированная святым Максом от многообъемлющего, сложного, единственного проявления его жизни) и не зависит от того, под какую рубрику подводят его другие ( например, снятой Макс), - этого корыстолюбца он хочет убедить моральными наставлениями, доказывая ему, что он удовлетворяет не себя, а одну из своих страстей. Но лишь на мгновение Ты есть Ты, лишь как мгновенный существуешь Ты действительно. То, что оторвано от Тебя, от мгновенного, есть нечто абсолютно высшее, например - деньги. Но если, вернее сказать, деньги и составляют для Тебя высшее наслаждение, если они являются или не являются для Тебя чем-то абсолютно высшим... Он находит, что корыстолюбие владеет мной днем и ночью; но оно владеет мной только в его рефлексии. Это именно он превращает в дни и ночи те многочисленные моменты, в которых Я всегда остаюсь мгновенным, всегда остаюсь самим собой, всегда остаюсь действительным, - подобно тому как только он охватывает одним моральным суждением различные моменты проявления моей жизни и утверждает, что они служат удовлетворению корыстолюбия. Когда святой Макс изрекает, что Я удовлетворяю лишь одну из своих страстей, а не самого Себя, он противопоставляет Меня, как совершенно целостное существо, Мне же самому. А в чем же состоит это совершенно целостное существо. Как раз не в Твоем мгновенном существе, не в том, что Ты есть в данное мгновение, оно, стало быть, состоит - согласно самому же святому Максу - в святой сущности ( Виганд, стр. [5]
Тот, кто стремится к наживе, любит деньги: корыстолюбец. Почему г. Бешенное подозревает, что его считают скаредом, сребролюбцем и эгоистом - это опять его тайна, не открываемая им публике. Бешевцова в прозе в стихах. [6]
Печать призвана быть еще более действенной, не давать покоя бездельникам, корыстолюбцам, приспособленцам, зажимщикам критики, демагогам, активнее помогать тем, кто самоотверженно борется за перестройку. Многое здесь зависит от партийных комитетов на местах. Перестраивается партийный комитет - перестраивается и печать. [7]
Этого корыстолюбца, который но есть корыстолюбец вообще, а корыстолюбивый Иван или Петр, вполне индивидуально определенный, единственный корыстолюбец, и корыстолюбие которого не есть категория корыстолюбия ( абстрагированная святым Максом от многообъемлющего, сложного, единственного проявления его жизни) и не зависит от того, под какую рубрику подводят его другие ( например, снятой Макс), - этого корыстолюбца он хочет убедить моральными наставлениями, доказывая ему, что он удовлетворяет не себя, а одну из своих страстей. Но лишь на мгновение Ты есть Ты, лишь как мгновенный существуешь Ты действительно. То, что оторвано от Тебя, от мгновенного, есть нечто абсолютно высшее, например - деньги. Но если, вернее сказать, деньги и составляют для Тебя высшее наслаждение, если они являются или не являются для Тебя чем-то абсолютно высшим... Он находит, что корыстолюбие владеет мной днем и ночью; но оно владеет мной только в его рефлексии. Это именно он превращает в дни и ночи те многочисленные моменты, в которых Я всегда остаюсь мгновенным, всегда остаюсь самим собой, всегда остаюсь действительным, - подобно тому как только он охватывает одним моральным суждением различные моменты проявления моей жизни и утверждает, что они служат удовлетворению корыстолюбия. Когда святой Макс изрекает, что Я удовлетворяю лишь одну из своих страстей, а не самого Себя, он противопоставляет Меня, как совершенно целостное существо, Мне же самому. А в чем же состоит это совершенно целостное существо. Как раз не в Твоем мгновенном существе, не в том, что Ты есть в данное мгновение, оно, стало быть, состоит - согласно самому же святому Максу - в святой сущности ( Виганд, стр. [8]
Йй) tfl корыстные ( шкурные) побуждения; б ГЯ корыстный расчет; - б ( А корыстолюбец; себялюбец; шкурник разг. [9]
Как заметил Адам Смит, удивительным явлением в экономике, основанной на частной собственности и свободе сделок, является то, что рыночные цены подчиняют действия корыстолюбцев целям процветания общества или нации в целом. Предприниматель, ведомый лишь собственной выгодой, направляется, тем не менее, невидимой рукой рыночных цен к цели ( а именно, экономического процветания страны), которая совсем не входила в его намерения. [10]
Дьяконы и дьякониссы прислуживали во время причастительных трапез; судя по настойчивому требованию не быть корыстолюбивым, дьякон, как и и епископ ( тот также не должен быть корыстолюбцем - см. Тит 1: 7), имел отношение к общинной кассе, производил необходимые расходы. [11]
Этого корыстолюбца, который но есть корыстолюбец вообще, а корыстолюбивый Иван или Петр, вполне индивидуально определенный, единственный корыстолюбец, и корыстолюбие которого не есть категория корыстолюбия ( абстрагированная святым Максом от многообъемлющего, сложного, единственного проявления его жизни) и не зависит от того, под какую рубрику подводят его другие ( например, снятой Макс), - этого корыстолюбца он хочет убедить моральными наставлениями, доказывая ему, что он удовлетворяет не себя, а одну из своих страстей. Но лишь на мгновение Ты есть Ты, лишь как мгновенный существуешь Ты действительно. То, что оторвано от Тебя, от мгновенного, есть нечто абсолютно высшее, например - деньги. Но если, вернее сказать, деньги и составляют для Тебя высшее наслаждение, если они являются или не являются для Тебя чем-то абсолютно высшим... Он находит, что корыстолюбие владеет мной днем и ночью; но оно владеет мной только в его рефлексии. Это именно он превращает в дни и ночи те многочисленные моменты, в которых Я всегда остаюсь мгновенным, всегда остаюсь самим собой, всегда остаюсь действительным, - подобно тому как только он охватывает одним моральным суждением различные моменты проявления моей жизни и утверждает, что они служат удовлетворению корыстолюбия. Когда святой Макс изрекает, что Я удовлетворяю лишь одну из своих страстей, а не самого Себя, он противопоставляет Меня, как совершенно целостное существо, Мне же самому. А в чем же состоит это совершенно целостное существо. Как раз не в Твоем мгновенном существе, не в том, что Ты есть в данное мгновение, оно, стало быть, состоит - согласно самому же святому Максу - в святой сущности ( Виганд, стр. [12]
Вы должны быть не такими, каковы вы е действительности. Остановимся на гитарнеровском трогательном примере ко-рыстолюбна. Этого корыстолюбца, который не есть корыстолюбец вообще, а корыстолюбивый Иван или Петр, вполне индивидуально определенный, единственный корыстолюбец, и корыстолюбие которого не есть категория корыстолюбия ( абстрагированная святым Максом от многообъемлющего, сложного, единственного проявления его жизни) и не зависит от того, под какую рубрику подводят его другие ( например, святой Макс), - этого корыстолюбца он хочет убедить моральными наставлениями, доказывая ему, что он удовлетворяет не себя, а одну из своих страстей. Но лишь на мгновение Ты есть Ты, лишь как мгновенный существуешь Ты действительно. То, что оторвано от Тебя, от мгновенного, есть нечто абсолютно высшее, например - деньги. Но если, вернее сказать, деньги и составляют для Тебя высшее наслаждение, если они являются или не являются для Тебя чем-то абсолютно высшим... Он находит, что корыстолюбие владеет мной днем и ночью; но оно владеет мной только в его рефлексии. Это именно он превращает в дни и ночи те многочисленные моменты, в которых Я всегда остаюсь мгновенным, всегда остаюсь самим собой, всегда остаюсь действительным, - подобно тому как только он охватывает одшш моральным суждением различные моменты проявления моей жизни и утверждает, что они служат удовлетворению корыстолюбия. Когда святой Макс изрекает, что Я удовлетворяю лишь одну из своих страстей, а не самого Себя, он противопоставляет Меня, как совершенно целостное существо, Мне же самому. А в чем же состоит это совершенно целостное существо. [13]
Таким обралом, самоотречение есть общая черта святых и нечестивых, чистых и нечистых: нечистый отрекается от всех лучших чунстп, от всякого стыда и даже от естественной робости и повинуется только владеющей им страсти. Чистый отрекается от своего естественного отношения к миру... Побуждаемый жаждой денег корыстолюбец отрекается от всех велений совести, от всякого чувства чести, от всякого мягкосердечия и сострадания; он не считается ни с чем, его увлека-тет его страсть. [14]
Таким образом, самоотречение есть общая черта святых и нечестивых, чистых и нечистых: нечистый отрекается от всех лучших чувств, от всякого стыда и даже от естественной робости и повинуется только владеющей им страсти. Чистый отрекается от своего естественного отношения к миру... Побуждаемый жаждой денег корыстолюбец отрекается от всех велений совести, от всякого чувства чести, от всякого мягкосердечия и сострадапия; он ае считается ни с чем, его увлекает его страсть. [15]