Cтраница 1
Коссидьер ( Caussidiere), Марк ( 1808 - 1861) - французский мелкобуржуазный демократ, участник Лионского восстания 1834 г.; в феврале - июне 1848 г. - префект полиции в Париже, депутат Учредительного собрания, в июне 1848 г. эмигрировал в Англию. [1]
Коссидьер был тогда настоящим плебеем, который инстинктивно ненавидел буржуазию и в высшей степени был наделен всеми плебейскими страстями. Лишь только он водворяется в префектуре, он уже конспирирует против National, не забывая при этом кухни и погреба своего предшественника. Он тотчас же организует себе военную силу, обеспечивает за собой газету, основывает клубы, распределяет роли и вообще действует в первый момент с большой уверенностью. В течение 24 часов префектура была превращена в крепость, в которой он может не страшиться своих врагов. Но все его планы либо остаются простыми проектами, либо сводятся на практике к безрезультатным, чисто плебейским выходкам. Когда противоречия обостряются, он разделяет участь своей партии, которая застряла в нерешительности на полпути между сторонниками National и такими пролетарскими революционерами как Бланки. Его монтаньяры раскололись; старые Lambocheurs выходят из повиновения и их уже нельзя обуздать, между тем как революционная часть переходит к Бланки. Сам Коссидьер все более и более обуржуазивается в своем официальном положении префекта и народного представителя; 15 мая он предусмотрительно держится в стороне от событий 171 и весьма недостойным образом старается выгородить себя в палате депутатов; 23 июня он бросает инсургентов на произвол судьбы. В награду за это его, разумеется, удаляют из префектуры, и вскоре после этого он вынужден эмигрировать. [2]
Пусть они подождут, - сказал Коссидьер, - префект работает. [3]
Гегель где-то отмечает, что все великие всемирно-исторические события и личности появляются, так сказать, дважды. Он забыл прибавить: первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса. Коссидьер вместо Дантона, Луи Блан вместо Робеспьера, Гора 1848 - 1851 гг. вместо Горы 1793 - 1795 гг. 9, племянник вместо дяди. [4]
Коссидьер ответил ему своим тоненьким голоском, который поразительно не соответствует его широким плечам: Я в Компьен. [5]
Происхождение государств теряется в области мифов, которые надо принимать на веру, которые нельзя обсуждать. Луи Блан и Коссидьер были преданы суду. [6]
Среди нас есть предатель. Мы должны конституироваться в качестве тайного трибунала, чтобы судить его. Грапмениль, как старейший из присутствующих, был избран председателем, а Тифен секретарем. Граждане, - продолжал Коссидьер в качестве общественного обвинителя, - мы долго обвиняли честных патриотов. Мы были далеки от представления о том, какая змея пробралась в нашу среду. [7]
Кроме того, Vraie Republique389 и настоящие рабочие газеты уже были уничтожены осадным положением, тенденциозными процессами и залогами для газет. Точно так же рабочие могли допускать, чтобы Гора представляла их в Национальном собрании. Распайль, Барбес, Альбер были арестованы, Луи Блан и Коссидьер вынуждены были бежать. Часть клубов была закрыта, другие находились под строгим надзором, а старые законы против свободы слова существовали и продолжают существовать до настоящего времени. Газеты ежедневно приводили достаточно примеров, покапывающих, как эти законы используются против рабочих. Рабочие, лишенные возможности говорить устами своих собственных представителей, вынуждены были вновь довольствоваться темп, кто представлял их до февраля, - радикальной мелкой буржуазией и ее ораторами. [8]
Всем знакома склонность романских народов к заговорам, а также роль, которую играли заговоры в современной история Испании, Италии и Франции. После поражений испанских и итальянских заговорщиков в начале 20 - х годов Лион и в особенности Париж стали центрами революционных объединений. Как известно, до 1830 г. во главе заговоров против Реставрации стояли либеральные буржуа. После июльской революции их сменила республиканская буржуазия; пролетариат, наученный конспирировать уже при Реставрации, начал выступать на передний план по мере того, как республиканские буржуа, после безрезультатных уличных боев, в страхе отшатнулись от заговорщических обществ. Общество времен года, с помощью которого Барбес и Бланки организовали вооруженное выступление 1839 г., уже было исключительно пролетарским; таким же было образовавшееся после его поражения Общество новых времен года, во главе которого стал Альбер и в котором принимали участие Шеню, Делаод, Коссидьер и др. Заговорщики через посредство своих главарей находились в постоянном контакте с мелкобуржуазными элементами, представленными в Reforme, но всегда держались очень независимо. [9]
Коссидьер был тогда настоящим плебеем, который инстинктивно ненавидел буржуазию и в высшей степени был наделен всеми плебейскими страстями. Лишь только он водворяется в префектуре, он уже конспирирует против National, не забывая при этом кухни и погреба своего предшественника. Он тотчас же организует себе военную силу, обеспечивает за собой газету, основывает клубы, распределяет роли и вообще действует в первый момент с большой уверенностью. В течение 24 часов префектура была превращена в крепость, в которой он может не страшиться своих врагов. Но все его планы либо остаются простыми проектами, либо сводятся на практике к безрезультатным, чисто плебейским выходкам. Когда противоречия обостряются, он разделяет участь своей партии, которая застряла в нерешительности на полпути между сторонниками National и такими пролетарскими революционерами как Бланки. Его монтаньяры раскололись; старые Lambocheurs выходят из повиновения и их уже нельзя обуздать, между тем как революционная часть переходит к Бланки. Сам Коссидьер все более и более обуржуазивается в своем официальном положении префекта и народного представителя; 15 мая он предусмотрительно держится в стороне от событий 171 и весьма недостойным образом старается выгородить себя в палате депутатов; 23 июня он бросает инсургентов на произвол судьбы. В награду за это его, разумеется, удаляют из префектуры, и вскоре после этого он вынужден эмигрировать. [10]
Он старый конспиратор, участвовавший во всех вооруженных выступлениях, начиная с 1832 г., и хорошо известный полиции. В 1844 г. он является в свой полк и, странным образом, несмотря на его хорошо известное прошлое, дивизионный генерал освобождает его от военного суда. Более того, он получает возможность вернуться в Париж, не отслужив своего срока в полку. В 1847 г. он замешан в заговоре с зажигательными бомбами 168, ускользает при попытке ареста, но, тем не менее, остается в Париже, хотя и осужден in contumaciam на четыре года. Только после того, как его сообщники по заговору обвинили его в связях с полицией, он отправляется в Голландию, откуда возвращается 21 февраля 1848 года. После февральской революции он становится капитаном в гвардии Коссидьера. Коссидьер вскоре начинает подозревать его в сношениях со специальной полицией Марраста ( подозрение, несомненно имеющее основание) и удаляет его без большого сопротивления в Бельгию, а затем в Германию. Шеню более или менее добровольно зачисляется последовательно в бельгийский, немецкий и польский волонтерские отряды. [11]
Среди нас есть предатель. Мы должны конституироваться в качестве тайного трибунала, чтобы судить его. Грапмениль, как старейший из присутствующих, был избран председателем, а Тифен секретарем. Граждане, - продолжал Коссидьер в качестве общественного обвинителя, - мы долго обвиняли честных патриотов. Мы были далеки от представления о том, какая змея пробралась в нашу среду. Последний, до тех пор спокойно сидевший, вскочил при этом прямом обвинении. Коссидьер быстро закрыл ее, вытащил пистолет и крикнул: Если ты двинешься с места, я ратаозжу тебе голову. Делаод горячо доказывал свою невиновность. [12]
Он старый конспиратор, участвовавший во всех вооруженных выступлениях, начиная с 1832 г., и хорошо известный полиции. В 1844 г. он является в свой полк и, странным образом, несмотря на его хорошо известное прошлое, дивизионный генерал освобождает его от военного суда. Более того, он получает возможность вернуться в Париж, не отслужив своего срока в полку. В 1847 г. он замешан в заговоре с зажигательными бомбами 168, ускользает при попытке ареста, но, тем не менее, остается в Париже, хотя и осужден in contumaciam на четыре года. Только после того, как его сообщники по заговору обвинили его в связях с полицией, он отправляется в Голландию, откуда возвращается 21 февраля 1848 года. После февральской революции он становится капитаном в гвардии Коссидьера. Коссидьер вскоре начинает подозревать его в сношениях со специальной полицией Марраста ( подозрение, несомненно имеющее основание) и удаляет его без большого сопротивления в Бельгию, а затем в Германию. Шеню более или менее добровольно зачисляется последовательно в бельгийский, немецкий и польский волонтерские отряды. [13]
Следствие было направлено прямо против Луи Блана, Ледрю-Роллена и Коссидьера. Этот-то Барро и был назначен председателем следственной комиссии, и он создал настоящее судебное дело против февральской революции, которое сводилось к следующему: 17 марта - манифестация, 16 апреля - заговор, 15 мая - покушение, 23 июня - гражданская война. Происхождение государств теряется в области мифов, которые надо принимать на веру, которые нельзя обсуждать. Луи Блан и Коссидьер были преданы суду. [14]