Cтраница 1
Единственное естествознание было написано только потому, что святой Макс не мог на этот раз приличествующим образом коснуться Древних, не обронив заодно несколько слов о миро вещей, о природе. [1]
Единственное естествознание было написано только потому, что святой Макс не мог на этот раз приличествующим образом коснуться Древних, не обронив заодно несколько слов о мире вещей, о природе. [2]
Святой Макс, изложивший всю свою историю философии или времени лишь для того, чтобы иметь случай дать несколько беглых этюдов о Гегеле, повторяет в заключение еще раз всю свою единственную историю. Он делает это, однако, с естественно-научным уклоном, преподнося нам важные сведения о единственном естествознании; объясняется это тем, что всякий раз, когда миру приходится играть у него важную роль, мир тотчас превращается в природу. Единственное естествознание начинается сразу же с признания своего бессилия. Оно рассматривает не действительной отношение человека к природе, обусловленное промышленностью и естествознанием, а провозглашает его фантастическое отношение к природе. Как мало может одолеть человек. Он вынужден предоставить солнцу двигаться по своему пути, морю - катить свои волны, горам - возноситься к небу ( стр. Святой Макс, который, подобно всем святым, любит чудеса, но способен сотворить лишь логическое чудо, недоволен тем, что не может заставить солнце плясать канкан, он сокрушается по поводу того, что не в силах привести море в состояние покоя, он возмущен тем, что вынужден предоставить горам возноситься к небу. Для него все еще движется по своему пути солнце, а не земля, и его огорчает, что он не может а 1а Иисус Навин скомандовать: Солнце, остановись. [3]
Святой Макс, изложивший всю свою историю философии или времени лишь для того, чтобы иметь случай дать несколько беглых этюдов о Гегеле, повторяет в заключение еще раз всю свою единственную историю. Он делает ото, однако, с естественно-научным уклоном, преподнося нам важные сведения о единственном естествознании; объясняется ото тем, что всякий раз, когда миру приходится играть у не1 го важную роль, мир тотчас превращается в природу. Единственное естествознание начинается сразу же с признания своего бессилия. Оно рассматривает не действительное отношение человека к природе, обусловленное промышленностью и естествознанием, а провозглашает его фантастическое отношение к природе. Как мало может одолеть человек. Он вынужден предоставить солнцу двигаться по своему пути, морю - катить свои волны, горам - возноситься к небу ( стр. Святой Макс, который, подобно всем святым, любит чудеса, но способен сотворить лишь логическое чудо, недоволен тем, что не может заставить солнце плясать канкан, он сокрушается по поводу того, что не в силах привести море в состояние покоя, он возмущен тем, что вынужден предоставить горам возноситься к небу. Для него все еще движется по своему пути солнце, а не земля, и его огорчает, что он по может а 1а Иисус Навин скомандовать: Солнце, остановись. [4]
Ибо, поскольку земля есть шар, а церковь охватила уже всю землю, - постольку бездна может простираться только над Шелигой. Так, наперекор закону тяжести, возносится он на небо задом и воздает таким образом честь единственному естествознанию, - это для него тем легче, что, согласно стр. Штирнера и не руководят им в его рассуждениях или выводах, да к тому же и взаимоотношение, в какое Шелига вступил с тяжестью, само является единственным в силу единственности, присущей Шелнге, и нисколько не зависит от природы тяжести или от того, под какую рубрику подводят это отношение другие, например естествоиспытатели. [5]
Если святой Макс чует в своем собственном нутре напряжения, вызванные газами, то это - в высшей степени механические толчки, а отнюдь не химические напряжения; они производятся химическим превращением известных смесей в другие, - превращением, обусловленным физиологическими причинами; при этом часть составных элементов прежней смеси становится газообразной, поэтому занимает больший объем п, в случае отсутствия свободного пространства, производит вовне механический толчок или давление. Что эти несуществующие химические напряжения ведут чрезвычайно удивительную игру внутри святого Макса - на сей раз именно в его голове, - это мы видим по той роли, которую они играют в единственном естествознании. [6]
Если святой Макс чует в своем собственном нутре напряжения, вызванные газами, то это - в высшей: степени механические толчки, а отнюдь не химические напряжения; они производятся химическим превращением известных смесей в другие, - превращением, обусловленным физиологическими причинами; при этом часть составных элементов прежней смеси становится газообразной, поэтому занимает больший объем и, в случае отсутствия свободного пространства, производит вовне механический толчок или давление. Что эти несуществующие химические напряжения ведут чрезвычайно удивительную игру внутри святого Макса - на сей раз именно в его гслове, - ото мы видим по той роли, которую они играют в единственном естествознании. [7]
Святой Макс, изложивший всю свою историю философии или времени лишь для того, чтобы иметь случай дать несколько беглых этюдов о Гегеле, повторяет в заключение еще раз всю свою единственную историю. Он делает это, однако, с естественно-научным уклоном, преподнося нам важные сведения о единственном естествознании; объясняется это тем, что всякий раз, когда миру приходится играть у него важную роль, мир тотчас превращается в природу. Единственное естествознание начинается сразу же с признания своего бессилия. Оно рассматривает не действительной отношение человека к природе, обусловленное промышленностью и естествознанием, а провозглашает его фантастическое отношение к природе. Как мало может одолеть человек. Он вынужден предоставить солнцу двигаться по своему пути, морю - катить свои волны, горам - возноситься к небу ( стр. Святой Макс, который, подобно всем святым, любит чудеса, но способен сотворить лишь логическое чудо, недоволен тем, что не может заставить солнце плясать канкан, он сокрушается по поводу того, что не в силах привести море в состояние покоя, он возмущен тем, что вынужден предоставить горам возноситься к небу. Для него все еще движется по своему пути солнце, а не земля, и его огорчает, что он не может а 1а Иисус Навин скомандовать: Солнце, остановись. [8]
Святой Макс, изложивший всю свою историю философии или времени лишь для того, чтобы иметь случай дать несколько беглых этюдов о Гегеле, повторяет в заключение еще раз всю свою единственную историю. Он делает ото, однако, с естественно-научным уклоном, преподнося нам важные сведения о единственном естествознании; объясняется ото тем, что всякий раз, когда миру приходится играть у не1 го важную роль, мир тотчас превращается в природу. Единственное естествознание начинается сразу же с признания своего бессилия. Оно рассматривает не действительное отношение человека к природе, обусловленное промышленностью и естествознанием, а провозглашает его фантастическое отношение к природе. Как мало может одолеть человек. Он вынужден предоставить солнцу двигаться по своему пути, морю - катить свои волны, горам - возноситься к небу ( стр. Святой Макс, который, подобно всем святым, любит чудеса, но способен сотворить лишь логическое чудо, недоволен тем, что не может заставить солнце плясать канкан, он сокрушается по поводу того, что не в силах привести море в состояние покоя, он возмущен тем, что вынужден предоставить горам возноситься к небу. Для него все еще движется по своему пути солнце, а не земля, и его огорчает, что он по может а 1а Иисус Навин скомандовать: Солнце, остановись. [9]
Но любой четвероклассник сумеет объяснить ему, что при этом способе добывания огня путем трения стали и камня, способе, давно забытом во всех цивилизованных странах, частички отделяются от стали, а не от камня, причем частички раскаляются именно благодаря этому трению; что, следовательно, огонь, который для Санчо не является определенным, имеющим место при известной температуре, отношением известных тел к некоторым другим телам, в частности к кислороду, а является самостоятельной вещью, элементом, навязчивой идеей, Святым, - что этот огонь получается не из камня и не из стали. С таким же успехом Санчо мог бы сказать: из хлора получается беленое полотно, но если отсутствует толчок, именно небеленое полотно, то ничего не получается. По этому поводу мы, для самонаслаждения Санчо, отметим один факт, ранее происшедший в области единственного естествознания. [10]
Вполне последовательный, уже многократно повторенный Штирнером вывод из его взгляда на историю гласит следующее: Понятиям должна всюду принадлежать решающая роль, понятия должны регулировать жизнь, понятия должны господствовать. Теперь в мире господствует один только дух. Утвердившись в этом мире иллюзий, он может даже ( стр. За короткое время эта церковь охватывает всю землю; Он, Единственный, и Шелига, слуга его, находятся вне церкви, бродят вокруг ее стен, и вот они отброшены к самому краю; вопя от мучительного голода, святой Макс взывает к своему слуге: Еще один шаг, и мир Святого победил. Но тут Шелига внезапно погружается в крайнюю бездну, лежащую над ним, - литературное чудо. Ибо, поскольку земля есть шар, а церковь охватила уже всю землю, - постольку бездна может простираться только над Шелигой. Так, наперекор закону тяжести, возносится он на небо задом и воздает таким образом честь единственному естествознанию, - это для него тем легче, что, согласно стр. Штирнера и не руководят им в его рассуждениях или выводах, да к тому же и взаимоотношение, в какое Шелига вступил с тяжестью, само является единственным в силу единственности, присущей Шелиге, и нисколько не зависит от природы тяжести или от того, под какую рубрику подводят это отношение другие, например естествоиспытатели. [11]
Согласный с собой эгоизм, по произволу приводящий в действие или оставляющий в бездействии свои силы или способности, применяющий к ним jus utendi et abutendi, здесь вдруг совершенно неожиданно летит кувырком. Оказывается, что силы, раз они имеются налицо, действуют самостоятельно, не заботясь о произволе Санчо; они действуют подобно химическим или механическим силам, независимо от обладающего ими индивида. Мы узнаем далее, что никакой силы нет, если нельзя заметить ее проявления; причем тут же вводится поправка, что сила для своего проявления нуждается в толчке. Но как будет Санчо решать, чего именно не хватает при отсутствии проявления силы: толчка ли пли самой силы, - этого мы не узнаем. Зато наш единственный естествоиспытатель поучает нас, что можно высечь из камня огонь-пример, неудачней которого, как это всегда бывает с Санчо, нельзя и придумать. Санчо полагает, подобно простоватому наставнику сельской юколы, что если он высекает огонь, то последний получается из камня, где он находился до того в скрытом виде. Но любой четвероклассник сумеет объяснить ему что при этом способе добывания огня путем трения стали и камня, способе, давно забытом ко всех цивилизованных странах, частички отделяются от стали, а не от камня, причем частички раскаляются именно благодаря этому трению; что, следовательно, огонь, который для Санчо не является определенным, имеющим место при известной температуре, отношением известных тел к некоторым другим телам, в частности к кислороду, а является самостоятельной вещью, элементом, навязчивой идеей, Святым-что этот огонь получается не из камня п не из стали. С таким же успехом Санчо мог бы сказать: из хлора получается беленое полотно, но если отсутствует толчок, именно небеленое полотно, то ничего не получается. По этому поводу мы, для самонаслаждения Санчо, отметим один факт, ранее происшедший в области единственного естествознания. [12]