Cтраница 3
Они могли разыграться в одной только Франции: действительно, пока Англия не принимала участия в революционной борьбе, а Германия оставалась раздробленной, Франция благодаря своей национальной самостоятельности, цивилизации и централизации была единственной страной, которая могла дать окружающим странам толчок к мощным потрясениям. Поэтому, когда 23 июня 1848 г. 92 в Париже началась кровавая борьба и каждое новое сообщение, переданное телеграфом или почтой, все яснее раскрывало перед глазами Европы тот факт, что эту борьбу ведут между собой масса рабочих, с одной стороны, и все остальные классы парижского населения, поддерживаемые армией - с другой; когда бои затянулись на несколько дней - с ожесточением, неслыханным в истории современных гражданских войн, но без заметных успехов для того или другого лагеря - тогда всякому сделалось ясно, что это и есть великая, решающая битва, которая в случае победы восстания захлестнет весь континент новой волной революций, в случае же поражения приведет, по меньшей мере, к временному восстановлению контрреволюционного режима. [31]
Имея в своих рядах реформистов, меньшевиков, - говорит Леиип, - нельзя победить в пролетарской революции, нельзя отстоять ее. Это подтверждено наглядно опытом и России и Веигрии... В России много pas бывали трудные положения, когда наверняка был бы свергнут советский режим, если бы меньшевики, реформисты, мелкобуржуазные демократы оставались внутри нашей партии... Италии, где, по общему признанию, дело идет к решающим битвам пролетариата с буржуазией из-за овладения государственной властью. В такой момент не только является безусловно необходимым удаление меньшевиков, реформистов, туратианцев из партии, но может оказаться даже полезным удаление превосходных коммунистов, способных колебаться и проявляющих колебания в сторону единства с реформистами, удаление со всяких ответственных постов... Накануне революции и в моменты самой ожесточенной борьбы за ее победу малейшие колебания внутри партии способны погубить псе, сорвать революцию, вырвать власть из рук пролетариата, ибо эта власть еще не прочна, ибо натиск на нее слишком еще силен. [32]
Жертвой его неуемной подозрительности стал православный митрополит Герасим, поставленный Константинополем по просьбе самого же Свидригайлы. Заподозрив владыку в измене, князь без долгих размышлений приказал схватить и сжечь несчастного. Жестокое и бессмысленное злодеяние погубило Свидригайлу окончательно: он лишился всякой поддержки своих православных сторонников. Вскоре после казни митрополита Свидригайло сошелся с Сигизмундом в решающей битве на реке Свейте, притоке Вилии, и, наголову разбитый, вынужден был отказаться от своих претензий на трон великого князя Литвы. [33]
Следовательно, только реакционер, враг рабочего класса, прислужник буржуазии, может размалевывать теперь прелести буржуазной демократии и болтать о чистой демократии, поворачиваясь лицом к отжившему прошлому. Буржуазная демократия была прогрессивна по отношению к средневековью, и использовать ее надо было. Но теперь она недостаточна для рабочего класса. И если подготовительная работа к пролетарской революции, обучение и формирование пролетарской армии были возможны ( и необходимы) в рамках буржуазно-демократического государства, то, раз дошло дело до решающих битв, ограничивать пролетариат этими рамками - значит быть изменником пролетарского дела, значит быть ренегатом. [34]
Из основанного в 1834 г. германскими эмигрантами в Париже домократическо-республиканского тайного Союза отверженных выделились в 1836 г. самые крайние, по большей части пролетарские, элементы и образовали новый тайный союз - Союз справедливых. Первоначальный Союз, в котором остались только самые бездеятельные элементы, а 1а Якоб Венедей, скоро совсем угас: когда полиция в 1840 г. выследила несколько его секций в Германии, от него оставалась едва ли тень. Напротив, новый Союз развивался сравнительно быстро. Первоначально он был немецким отпрыском того, примыкавшего к бабувистским традициям французского рабочего коммунизма, который складывался тогда в Париже; требование общности имущества выдвигалось как необходимое следствие равенства. Это было наполовину пропагандистское, наполовину заговорщическое общество, причем, однако, Париж всегда считался центром революционного действия, хотя отнюдь не исключалась при случае подготовка восстаний и в Германии. Но так как Париж оставался ареной решающих битв, то Союз фактически был тогда лишь немецким ответвлением французских тайных обществ, а именно руководимого Бланки и Барбосом Societe des saisons 2б7, с которым он находился в тесной связи. [35]
Свидетели Иеговы В 1872 г. В США возникло Международное общество исследователей Библии. Его руководители после первой мировой войны провозгласили, что второе пришествие Христа уже совершилось в И) 14 г., но незримо. В 1931 г. они объявили о создании Общества свидетелей Иеговы. Вероучение иеговизма значительно отличается от других конфессий христианства. Они отрицают Троицу и учат о единственном Боге - Иегове. Христа иеговисты считают высшим сверхъестественным существом, сотворенным Богом. После своего воплощения в человеческий образ и воскресения Христос, объединяя 144 тысячи избранных - свидетелей Иеговы, готовит на земле войну с восставшим против Бога Сатаной. Иеговисты предрекают близкую решающую битву Иеговы против сил Сатаны - армагеддон, в результате которой дьявол и его сторонники погибнут, а иеговисты будут жить в новом мире - едином теократическом государстве во главе с Христом. Свидетелей Иеговы насчитывается около 3 млн. 600 тыс. человек. [36]
Ее рост происходит так же стихийно, так же непрерывно, так же неудержимо и вместе с тем - так же спокойно, как какой-нибудь процесс, происходящий в природе. Если так будет продолжаться, мы завоюем к концу этого столетия большую часть средних слоев общества, мелкую буржуазию и мелкое крестьянство, и вырастем в стране в решающую силу, перед которой волей-неволей должны будут склониться все другие силы. Способствовать не покладая рук этому росту, пока он сам собой не перерастет через голову господствующей правительственной системы, не уничтожать этот крепнущий с каждым днем ударный отряд в авангардных схватках, а сохранять его в неприкосновенности до решающего дня - вот наша главная задача. И только одно средство могло бы временно задержать и даже отбросить на некоторое время назад непрерывный рост социалистических боевых сил в Германии: крупное столкновение с войсками, кровопускание, как в 1871 г. в Париже. Но это задержало бы нормальный ход развития, в критический момент мы остались бы, возможно, без ударного отряда, решающая битва была бы отсрочена, отдалена и стоила бы более тяжелых жертв. [37]