Cтраница 1
Мистический опыт необязательно достигается в индивидуальной практике. [1]
По мнению многих мыслителей, рациональное может рассматриваться как универсальная категория, охватывающая чистую логику в классическом или современном мышлении, диалектику и даже некоторые формы мистического опыта. Однако этот тезис о едва ли не всеохватном смысле понятия рациональности требует критического рассмотрения, поскольку можно наметить некоторые типологические подходы к раскрытию философского содержания данной категории, в известной мере противостоящие друг другу. [2]
Божеством ( статья Мистика в Словаре Брокгауза и Эфрона), высокой оценкой творчества крупнейших мистиков прошлого: И. Своеобразие же личного мистического опыта Соловьева в первую очередь связано с восприятием им нераздельности и неслиянности Бога и мира, божественного и человеческого как фундаментальнейшего принципа бытия и одновременно центрального догмата христианства. В этом контексте следует рассматривать софиологию Соловьева, его учение о Вечной Женственности, душе мира, Софии. Это вечно женственное начало сотворенного мира, его душа, под влиянием божественной благодати оказывается способной к преображению, выступая уже как подлинная София, Премудрость Божья. [3]
Любую идею надлежит оценивать по ее основанию. Ученый выдвигает ту или иную гипотезу, опираясь на доказательства, которые есть в его распоряжении. Мистик излагает знание, которое добыто им в мистическом опыте. [4]
Если теологические идеи оказываются ценными для обыденной жизни, они истинны для прагматизма в том смысле, что они полезны... Рационализм обращается к логике, эмпирический эмпиризм обращается к внешним ощущениям. Прагматизм готов воспринять все, следовать либо логике, либо ощущениям и принять во внимание ничтожнейший и глубоко личный опыт. Прагматизм учтет мистический опыт, если этот опыт имеет практические последствия. Он возьмет Бога, который живет в грязи частного факта, если это место покажется ему подходящим, чтобы найти его ( англ. [5]
Большинство таких людей проходят стадии отказа, озлобления, торговли, депрессии и в итоге, если сохраняется ясное сознание, они приходят к принятию смерти. Кюблер-Росс и многие использующие ее концепцию теологи утверждают, что в умирании и смерти человек обретает финальный мистический опыт, достигает полного духовного созревания. Кюблер-Росс приходит к выводу о реальности загробного существования и перевоплощения душ. Если у человека есть силы принять собственную смерть, считает она, если он способен оценить свое умирание как духовное возрождение, то его сущность является духовной и его личность способна существовать ПОСУЮ смерти. [6]
Этот образ Гегель воспринял как трагический. С одной стороны, аскеты, отрекшись от мира, преодолевают границы добра и зла, но при этом в ходе освоения этого мистического опыта полностью утрачивают собственную индивидуальность. С другой стороны, те, кто остался в мире, беззащитны душой и телом перед стихийным окружением и вообще даже не поднимаются до простейшего различения добра и зла. [7]
Он выделяет два типа мистики: один есть духовный опыт, второй - умозрение, познание. Если в первом типе описывается драма между душой и Богом и восхождение индивидуальной души к Богу, то во втором типе мистики описывается космическая драма; человеческая драма превращается в космическую драму. Мистика, - отмечает он, - проблематична в христианстве, и она постоянно оспаривалась, подвергались сомнению ее права. Официальные представители христианства, как, впрочем, и всех религий, всегда относились подозрительно к мистике как к сфере внутренней свободы духа ( Дух и реальность / / Философия свободного духа. И действительно, мистика преодолевает трансцендентную бездну между Богом и человеком. В мистическом опыте трансцендентное становится имманентным. Столкновения между мистикой и теологией неизбежны и вечны. Подлинная мистика, - отмечает Н. А. Бердяев, - и есть реализм, она обращена к первореальностям, к тайне существования, в то время как ортодоксальная теология имеет дело лишь с символами, как бы откровение откровения, раскрытие реальностей за символами. [8]
Трансцендирование тесно связано и с мистикой, если под ней ( в соответствии с переводом слова mystikos - таинственный) понимать нечто загадочное, непонятное, необъяснимое, веру в сверхъестественное, божественное, таинственное ( Словарь иностранных слов. Между тем, в Философском словаре 1991 г., как и ранее, заявляется, что мистика - это религиозно-идеалистический взгляд на действительность. Сама по себе мистика или, иначе, мистическое знание, не есть еще идеализм, хотя, надо заметить, и идеализм, подобно религии, не должен быть никаким пугалом. Мистическое знание в том смысле, в каком оно только что обозначено, может быть связано и с материализмом. Но главное не в этом, а в том, что любое философствование, доходящее до границ с непостижимым и до представлений о первооснове мира, его свойствах, не может, с нашей точки зрения, не касаться областей сверхъестественных ( т.е. сверхфизиче-ско-природных), таинственных и загадочных. Не спорим: в русле отдельных философских направлений имеются самые разные трактовки мистики. Мистикой называется внутренний ( мистический) опыт, который дает нам соприкосновение с духовным, Божественным миром, а также и внутреннее ( а не внешнее только) постижение нашего природного мира. Возможность мистики предполагает для себя наличие у человека особой способности непосредственного, сверхразумного и сверхчувственного, интуитивного постижения... Мистический опыт имеет объективный характер, он предполагает выхождение из себя, духовное касание или встречу... Православное богослужение обращается, прежде всего, к мистическому чувству, ему говорит и его воспитывает ( Мистика в православии / / Православие. [9]