Cтраница 2
Одно из двух: или вы под блоком разумеете только парламентские соглашения, или не только парламентские. Если первое, - тогда блок есть боевое соглашение для парламентского боя. Если второе, - тогда боевое соглашение есть политический блок, ибо бой, не имеющий политического значения, это - не бой, а просто драка. [16]
Мы обращаем внимание на следующий вопрос: почему должны были наши меньшевики войти после разгона Думы в блок только с революционными партиями и группами. Конечно, не потому, что это давно проповедовал ( исключительно из ненависти к меньшевикам) какой-то анархо-бланкист Ленин. Объективные условия заставили меньшевиков, вопреки всем их теориям, заключить именно такой революционный, аитикадетский блок. Не сознанный меньшевиками ( благодаря кадетским шорам на их глазах), не заключенный формально политический блок, - выражавшийся в общности желаний и политических ближайших стремлений, в общности средств борьбы за ближайшие политические цели, - этот несознанный политический блок превратился силою вещей в боевое соглашение. [17]
Независимой рабочей партии масса за Советы), что Гендерсоны предпочитают свою близость капиталистам объединению всех рабочих. Мы сразу выиграли, ибо демонстрировали перед массами, что Гендерсоны и Сноудены боятся победить Ллойд Джорджа, боятся взять власть одни, стремятся тайком получить поддержку Ллойд Джорджа, который открыто протягивает руку консерваторам против Рабочей партии. Гендерсо-нов и Сноуденов) выигрывала именно в силу такого же обстоятельства. По русские Гендерсоны и Сноудены боялись взять власть без буржуазии, и когда буржуазия оттягивала выборы в Учредительное собрание, прекрасно зная, что оно даст большинство эсерам и меньшевикам ( те и другие шли в теснейшем политическом блоке, представляли на деле одну мелкобуржуазную демократию), то эсеры и меньшевики были не в силах энергично и до конца бороться против этих оттяжек. [18]
Мы обращаем внимание на следующий вопрос: почему должны были наши меньшевики войти после разгона Думы в блок только с революционными партиями и группами. Конечно, не потому, что это давно проповедовал ( исключительно из ненависти к меньшевикам) какой-то анархо-бланкист Ленин. Объективные условия заставили меньшевиков, вопреки всем их теориям, заключить именно такой революционный, аитикадетский блок. Не сознанный меньшевиками ( благодаря кадетским шорам на их глазах), не заключенный формально политический блок, - выражавшийся в общности желаний и политических ближайших стремлений, в общности средств борьбы за ближайшие политические цели, - этот несознанный политический блок превратился силою вещей в боевое соглашение. [19]
Во-первых, неверно, что фашизм есть только боевая организация буржуазии. Фашизм не есть только военно-техническая категория. Нет основания предположить, что боевая организация буржуазии может добиться решающих успехов в боях или в управлении страной без активной поддержки социал-демократии. Столь же мало оснований думать, что социал-демократия может добиться решающих успехов в боях или в управлении страной без активной поддержки боевой организации буржуазии. Эти организации не отрицают, а дополняют друг друга. Фашизм есть неоформленный политический блок этих двух основных организаций, возникший в обстановке послевоенного кризиса империализма и рассчитанный на борьбу с пролетарской революцией. Буржуазия не может удержаться у власти без наличия такого блока. [20]
В августе 1999 года Путина назначили премьер-министром. Березовский и остальные представители ельцинского клана полагали, что они нашли человека, который не только не был запачкан скандалами ельцинского режима, но и послужил бы гарантом того, что после смены власти никаких репрессий против них не последует. Ельцин публично назначил Путина своим наследником на президентский пост. Березовский и его кремлевские союзники мобилизовали все ресурсы для того, чтобы набрать для Единства как можно больше голосов в ходе парламентских выборов и впоследствии, в ходе президентских выборов, выдвинуть Путина в качестве основного кандидата. То, что Путина назначили такие крайне непопулярные в народе личности, как Ельцин и Березовский, могло ему только повредить; рейтинг популярности Путина летом 1999 года колебался от 2 до 5 процентов, куда ниже, чем у Евгения Примакова и Юрия Лужкова, лидеров ведущего политического блока Отечество - вся Россия и ярых противников Березовского. [21]