Cтраница 1
Революционное подполье решительно отмежевалось от позорной практики Нечаева и осудило насаждавшиеся им в организации порядки. А сам феномен нечаевщины стал серьезным предупреждением о возможности криминального перерождения высоких идей в тех случаях, когда человек из цели общественного прогресса превращается в его орудие. [1]
Эти юпопга были выданы врангелевским провокатором, пробравшимся в ряды Крымского революционного подполья. [2]
Наряду с этим распространены многие песни, отражающие революционизирующееся сознание рабочего, песни революционного подполья, а также нарождающееся и крепнущее современное пролетарское творчество. [3]
Разногласия во взглядах Лаврова, Бакунина и Ткачева вместе с тем не препятствовали выработке тактики действий революционного подполья. В России не существовало чисто лавристских, бакунистских или ткачевистских организаций. [4]
Маевка петербургского, а за ним и всего российского, пролетариата еще и еще раз наглядно показала тем, кто имеет очи, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, великое историческое значение революционного подполья в современной России. [5]
Дело - ежемесячный научно-литературный журнал, выходивший в Петербурге с 1866 по 1888 г., наиболее прогрессивный журнал 70 - 80 - х гг. С 1880 г. редактором его был Н. В. Шелгунов, но вскоре был арестован за связь с революционным подпольем. [6]
Нелегальная партия рабочего класса существует, и даже крайнее, самое крайнее ослабление ее и распад большинства ее организаций в наши дни не подрывает ее существования. Кружки и группы снова и снова возрождают революционное подполье. [7]
Еще в 40 - е годы он увлекся социалистическими идеями, изучая произведения Фурье, Сен-Симона и Оуэна. В 50 - 60 - х годах Лавров сотрудничал в Современнике и Отечественных записках, принимал участие в студенческом движении 1861 г., был связан с революционным подпольем - с первой Землей и волей и с ишутинской организацией. В 1866 г. в связи с покушением Каракозова на Александра II Лавров был арестован и по приговору суда отправлен в вологодскую ссылку, которую сначала отбывал в Тотьме, затем в Кадникове. Миртов, а в 1870 г. изданы отдельной книгой. [8]
Стремление работать в народе и для народа, непримиримая, бескомпромиссная вражда к крепостничеству и царскому абсолютизму, разрыв с буржуазно-монархическим либерализмом - эти идейные завоевания, оплаченные жертвами и кровью, вошли в наследство российской социал-демократии. В обстановке жестокой борьбы с царизмом постепенно вырабатывались формы работы в революционном подполье, искусство конспирации, принципы и нормы поведения революционеров, складывался самый тип профессионала-революционера, лучшие черты которого были восприняты позже социал-демократами. [9]
Романа Малиновского, агентом Особого отдела был А.С. Романов - секретарь московской организации РСДРП. Полицейский генерал А. В.Герасимов писал, что именно Азеф - один из руководителей боевой организации партии эсеров, дал мне настоящие знания революционного подполья. [10]
В правительстве развивался конфликт между сторонниками реформаторского курса и тем, кто стремился затормозить преобразования, полагая что они лишь создают новые проблемы, совершенно не решая проблем старых. С начала 1878 г. резко активизировалась деятельность революционного подполья. Начинается героическая и безрассудная охота революционеров за императором. Впервые ( если не считать 14 декабря 1825 г.) страна была поставлена перед небывалым в ее истории фактом: организованной вооруженной борьбой против власти. [11]
Поражение России в Крымской войне и последовавшие за ней отмена цензурных препон и административных запретов и, прежде всего, крепостного права, определенное раскрепощение мысли, слова и нравов стимулировали дальнейшую критику власти, общественных порядков и моральных устоев. Писарев выразил это набиравшее силу умонастроение следующими словами: то, что можно разбить, то и нужно разбивать; что выдержит удар, то годится, что разлетится вдребезги, то хлам; во всяком случае бей направо и налево, от этого вреда не будет, и не может быть. Тех, кто решительно порицал и отвергал существующее и, еще вчера казавшееся общепринятым, стали называть нигилистами ( от лат. Нигилизм отнюдь не предполагал в качестве обязательного условия наличия еще и какого-то положительного мировоззрения, программы действий; зачастую он выступал лишь как голое отрицание существующего и общепринятого, задорное умонастроение и вызывающее поведение, преходящие вместе с молодостью. Эпоха 1860 - х гг. завораживала молодые умы. Те, у кого гипноз времени перешел во внутреннюю убежденность, дали примеры гражданственности и свободомыслия, упорного труда в рамках и на почве существующего порядка во имя его постепенного улучшения и совершенствования; другие увлеклись безудержным отрицанием, которое привело их в революционное подполье или к политической эмиграции; третьи вслед за наступившим отливом просто ушли назад, став в зрелые годы безусловными приверженцами правительства и традиционных основ государственной жизни. Среди нигилистов действительно встречались независимые личности, которые стремились жить своим умом, не признавая безусловных авторитетов. Но многие очень скоро находили себе новых духовных наставников среди известных радикальных публицистов и теоретиков, вокруг которых складывалась иногда атмосфера настоящего поклонения. [12]