Cтраница 2
Из изложенного ясно, какое громадное значение имеет эксперимент для физической науки. С помощью эксперимента мы разыскиваем законы явлений, пользуясь экспериментом, мы приходим к построению теории явлений. Теория в свою очередь позволяет нам предвидеть новые, еще не известные особенности явления и указывает условия, в которых эти особенности могут проявляться. Такие выводы из теории вновь подвергаются экспериментальной проверке, что нередко служит для исправления или усовершенствования теории. Так, мало-помалу, сложное и неясное явление становится вполне понятным, и мы научаемся по своему желанию управлять им. Из этого умения управлять явлениями природы и возникла вся мощь современной техники. [16]
Из изложенного ясно, какое громадное значение имеет экспе - рПмеНТ ДЛя физической науки. С, помощыо эксперимента мы разыскиваем законы явлений, пользуясь экспериментом, мы приходим к построению теории явлений. Теория в свою очередь позволяет нам предвидеть новые, еще не известные особенности явления и указывает условия, в которых эти особенности могут проявляться. Такие выводы из теории вновь подвергаются экспериментальной проверке, что нередко служит для исправления или усовершенствования теории. Так, мало-помалу, сложное и неясное явление становится вполне понятным, и мы научаемся по своему желанию управлять им. Из этого умения управлять явлениями природы и возникла вся мощь современной техники. [17]
Ведь если реальность психических состояний совпадает с нашим осознанием их, то сознания достаточно для того, чтобы познать эту реальность целиком, поскольку оно совпадает с ней, и нет надобности прибегать к сложным и изощренным методам, применяемым в настоящее время. В самом деле, мы уже покончили со взглядом на законы явлений как на высшие по отношению к самим явлениям и определяющие их извне; законы имманентно присущи им, они суть лишь способы существования явлений. Если, следовательно, психические факты существуют только так, как они осознаются нами, и действуют именно таким образом, как мы осознаем их ( что одно и то же), то тем самым нам даны и их законы. [18]
Различной является, далее, связь научной работы с ее предпосылками: она зависит от структуры науки. Естественные науки, например, физика, химия, астрономия, считают само собой разумеющимся, что высшие законы космических явлений, конструируемые наукой, стоят того, чтобы их знать. Сама эта предпосылка недоказуема. И точно также недоказуемо, достоин ли существования мир, который описывает естественные науки, имеет ли он какой-нибудь смысл и есть ли смысл существовать в таком мире. Об этом вопрос не ставится. [19]
Из сказанного вытекает наш ответ на поставленный вопрос: этика, как и всякая наука, не может быть нормативной, ибо нормативная наука - не есть наука, а может быть только теоретической, изучающей сущее, как оно есть. Этим объясняется, что большинство предыдущих систем морали, считавших своей задачей приказывать и законодательствовать, вместо того чтобы давать законы реально совершавшихся явлений, не могли достигнуть существенных результатов и не могут представлять собой научную дисциплину. [20]
По накоплении известного количества сведений мы перейдем к параллельному изложению основных представлений микроскопической теории, основанной на учете атомистического строения электричества ( так называемая электронная теория), и покажем, что приближенные макроскопические законы суммарных явлений вытекают из более точных микроскопических законов явлений элементарных. При этом, однако, нужно иметь в виду, что сколько-нибудь полное и строгое изложение микроскопической теории неизбежно должно базироваться на квантовой теории в ее современной форме. Ввиду того, что мы не можем предполагать у читателя основательного знакомства с квантовой механикой, мы вынуждены будем в основном ограничиться изложением только тех вопросов микроскопической теории, которые с достаточной степенью точности могут быть рассмотрены в рамках классической ( доквантовой) физики. [21]
По накоплении известного количества сведений мы перейдем к параллельному изложению основных представлений микроскопической теории, основанной на учете атомистического строения электричества ( так называемая электронная теориях), и покажем, что приближенные макроскопические законы суммарных явлений вытекают из более точных микроскопических законов явлений элементарных. При этом, однако, нужно иметь в виду, что сколько-нибудь полное и строгое изложение микроскопической теории неизбежно должно базироваться на квантовой теории в ее современной форме. Ввиду того, что мы не можем предполагать у читателя основательного знакомства с квантовой механикой, мы принуждены будем в основном ограничиться изложением только тех вопросов микроскопической теории, которые с достаточной степенью точности могут быть рассмотрены в рамках классической ( доквантовой) физики. [22]
По накоплении известного количества сведений мы перейдем к параллельному изложению основных представлений микроскопической теории, основанной на учете атомистического строения электричества ( так называемая электронная теория), и покажем, что приближенные макроскопические законы суммарных явлений вытекают из более точных микроскопических законов явлений элементарных. При этом, однако, нужно иметь в виду, что сколько-нибудь полное и строгое изложение микроскопической теории неизбежно должно базироваться на квантовой теории в ее современной форме. [23]
Мы теперь так далеки от этих первоначальных настроений, по крайней мере по отношению к большинству явлений, что нам трудно ясно представить себе силу и необходимость подобных соображений. Человеческий рассудок теперь настолько созрел, что мы предпринимаем трудные научные изыскания, не имея в виду никакой посторонней цели, способной сильно действовать на воображение, вроде той, которой задавались астрологи или алхимики. Наша умственная деятельность в достаточной степени возбуждается одной надеждой открыть законы явлений, простым желанием подтвердить или опровергнуть какую-нибудь теорию. [24]
Очень дешево было бы объявить фантомом обобщения естествознания, найденные уже законы ( признаваемые всеми, несмотря на тьму кажущихся нарушений и отступлений в пестроте отдельных казусов), поиски исправлений и дополнений к ним. В области естественных наук человека, который сказал бы, что законы явлений естественного мира - фантом, посадили бы в дом сумасшедших или просто осмеяли. В области наук экономических человека, щеголяющего так смело... [25]
Труд человека в социалистическом производстве представляет богатый содержанием творческий процесс. В процессе труда люди применяют и совершенствуют орудия производства, обогащают свой трудовой опыт, раскрывают все новые и новые свойства вещей, законы явлений, проверяют и углубляют свои знания, практически используют законы природы в целях добывания средств к жизни. [26]
В предыдущем изложении я старался показать, что если этика возможна как наука, то возможна только как теоретическая наука, как совокупность логически значимых суждений. Но из этого, само собой разумеется, еще не следует, что эти значимые суждения могут быть получены только путем опыта, т.е. констатирования причинной связи эмпирических явлений. Суждение может быть вполне значимым, если оно констатирует и чисто логическую связь. И представители формально-логического направления в этике будут вполне правы, если скажут: Пусть этика-наука может быть только теоретической и пусть еще она не приказывает и не запрещает, а только устанавливает законы этических явлений. [27]
Обычно они рассматриваются как совпадающие или пересекающиеся процессы. Однако анализ человеческого познания, интенсивно проводившийся во второй половине XIX и на всем протяжении XX века, выявил между ними существенные различия. Риккерт и другие утверждали, что познание природы в корне отличается от познания общества и человека. Явления природы, считали они, подчиняются объективным законам, явления же социальной жизни и культуры зависят от совершенно индивидуальных особенностей людей и неповторимых исторических ситуаций. Поэтому познание природы является генерализирующим, или обобщающим, а познание социальных явлений индивидуализирующим. Соответственно для естествознания основная задача - подведение единичных фактов под общие законы, а для социального познания главным является постижение внутренних установок, мотивов деятельности и скрытых смыслов, определяющих поступки людей. Дильтей утверждал, что основным методом познания в естественных науках является объяснение, а в науках о культуре и человеке - понимание. В действительности в таком подходе есть как правильные, так и ошибочные моменты. Верно, что современное естествознание стремится установить прежде всего законы явлений и подвести под них единичные эмпирические знания. Неверно же, что науки об обществе не отражают объективных законов и не пользуются ими для объяснения социально-исторических явлений и деятельности индивидов. Верно, что понимание взглядов, мнений, убеждений, верований и целей других людей - чрезвычайно сложная задача, тем более что многие люди неправильно или не до конца понимают самих себя, а иногда намеренно стремятся ввести в заблуждение. Неверно, что понимание неприменимо к явлениям природы. Каждый, кто изучал естественные или технические науки, не раз убеждался, как трудно и как важно понять то или иное явление, закон или результат эксперимента. [28]