Cтраница 2
Наиболее рельефно своеобразие договоров возмездного оказания услуг выражается в распределении риска. В то время как конституирующим признаком подряда выступает возложение риска случайного неисполнения на подрядчика, при возмездном оказании услуг в вопросе, связанном с последствиями неисполнения или ненадлежащего исполнения договора действуют общие правила, закрепленные в ст. 401 ПС, посвященной основаниям ответственности за нарушение обязательства. Имеется в виду, что тот, кто не исполнил обязательство или исполнил его ненадлежащим образом, отвечает в виде общего правила лишь при наличии вины. В самой ст. 401 раскрывается понятие вины. Сделано это путем указания на признаки коррелята вины - невиновности: сторона в обязательстве признается невиновной, когда при той степени заботливости и осмотрительности, какая от нее требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, она приняла все меры для надлежащего его исполнения. Именно принцип вины, включающий и презумпцию виновности лица, нарушившего обязательство ( тот, кто нарушил обязательство, признается виновным, если не докажет, что он не виноват), действует применительно к договору услуг. [16]
Наиболее рельефно своеобразие договоров возмездного оказания услуг выражается в распределении риска. В то время как конституирующим признаком подряда выступает возложение риска случайного неисполнения на подрядчика, при возмездном оказании услуг в вопросе, связанном с последствиями неисполнения или ненадлежащего исполнения договора, действуют общие правила, закрепленные в ст. 401 ГК, посвященной основаниям ответственности за нарушение обязательства. Имеется в виду, что тот, кто не исполнил обязательство или исполнил его ненадлежащим образом, отвечает в виде общего правила лишь при наличии вины. В самой ст. 401 раскрывается понятие вины. Сделано это путем указания на признаки коррелята вины - невиновности: сторона в обязательстве признается невиновной, когда при той степени заботливости и осмотрительности, какая от нее требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, она приняла все меры для надлежащего его исполнения. Именно принцип вины, включающий и презумпцию виновности лица, нарушившего обязательство ( тот, кто нарушил обязательство, признается виновным, если не докажет, что он не виноват), действует применительно к договору услуг. [17]
Показательный факт - в цивилистической работе Г. К. Матвеева количество ссылок на уголовно-правовые исследования едва ли не превышает число таких же ссылок на научные труды в области гражданского права. Хотя уже из этого определения понятия уголовной вины очевидна его принципиальная неприемлемость для гражданского права: ведь главным в уголовной вине являются моменты, опасные для общества, а потому осуждаемые государством. И именно для определения степени опасности преступника для общества ( и только для этого. И как раз в этом смысле уголовная вина не имеет ничего общего с понятием вины в гражданском праве. [18]
Если же обратиться к актам международного частного права, то можно также обнаружить примеры использования понятия предеидилюстн ущерба, однако данное понятие употребляется не для разграничения прямых и косвенных убытков, как это делается в англо-американском праве, а для определения общих пределов ответственности должника, нарушившего обязательство. Венской конвенцией установлено, что убытки за нарушение договора одной из сторон составляют сумму, равную тому ущербу, включая упущенную выгоду, который понесен другой стороной вследствие нарушения договора. Такие убытки не могут превышать ущерба, который нарушившая договор сторона предвидела или должна была предвидеть в момент заключения договора как возможное последствие его нарушения, учитывая обстоятельства, о которых она в то время знала ачи должна была знать. В таком контексте предвидимость со стороны должника ущерба, который может быть причинен кредитору при нарушении обязательства, скорее относится к понятию вины как необходимому условию ответственности по обязательствам, нежели к системе критериев для классификации убытков. [19]
Обычно данный аспект отбрасывался как чисто субъективный, а посему чуждый учению о причинности марксистско-ленинской философии. А между тем без этого критерия невозможно определить, где же граница тем последствиям, на которые распространяется ответственность лица, допустившего нарушение. Речь идет конечно же не о том, как конкретное лицо представляло себе последствия своего действия ( это обстоятельство более относится к понятию вины правонарушителя), а о том, из какой степени предвидения последствий исходит закон, устанавливая ответственность за конкретное правонарушение. [20]