Cтраница 2
Именно с позиций социологического подхода можно увидеть пути решения неразрешимого в рамках чисто политологического рассмотрения центрального для проблемы мирового порядка вопроса о соотношении между национально-государственным суверенитетом и всеобщей мировой ответственностью. Священный принцип суверенитета выглядит с этих позиций совершенно иначе что позволяет заметить, что безудержное исполнение национальных суверенитетов слишком часто сводится к насильственному шоку борющихся эгоизмов, означает неразумную эксплуатацию природы без заботы о будущих поколениях и экономическую систему, которая не способна реализовать естественную справедливость в отношениях между богачами развитого мира и миллионами голодающих в третьем мире ( см. прим. [16]
Вокруг вопроса о несправедливости велись и ведутся споры как в прошлом, так и в настоящем. Несовпадающие групповые, классовые, национальные интересы, порождали и порождают неодинаковые и неоднозначные трактовки и оценки социальной. В истории общественно-политической мысли идеи о вечной справедливости, естественной справедливости, якобы стоящей над миром, соседствуют с попытками представить социальное неравенство как воплощение справедливости. [17]
Государство возникает лишь в героическую эпоху и представляет господство аристократии. В человеческую эпоху на смену ему приходит демократическое государство, в к-ром торжествуют свобода и естественная справедливость. Это вершина развития человечества, зрелость, после чего наступает упадок. Об-во возвращается к первоначальному состоянию. Затем вновь наступает движение по восходящей линии, новый круговорот. [18]
Государство возникает лишь в героическую эпоху и представляет господство аристократии. В человеческую эпоху на смену ему приходит демократическое государство, в к-ром торжествуют свобода я естественная справедливость. Это вершина развития человечества, зрелость, после чего наступает упадок. Об-во возвращается к первоначальному состоянию. Затем вновь наступает движение по восходящей линии, новый круговорот. [19]
Допуская существование божественного начала, от к-рого якобы исходят законы истории, он в то же время указывал, что об-во развивается в силу внутренних, закономерных причин. Государство возникает лишь в героическую эпоху и представляет господство аристократии. В человеческую эпоху на смену ему приходит демократическое государство, в к-ром торжествуют свобода и естественная справедливость. Это вершина развития человечества, зрелость, после чего наступает упадок. Об-во возвращается к первоначальному состоянию. Затем вновь наступает движение по восходящей линии, новый круговорот. [20]
Допуская существование божественного начала, от к-рого якобы исходят законы истории, он в то же время указывал, что об-во развивается в силу внутренних, закономерных причин. Государство возникает лишь в героическую эпоху и представляет господство аристократии. В человеческую эпоху на смену ему приходит демократическое государство, в к-ром торжествует свобода и естественная справедливость. Это вершина развития человечества, его зрелость, после чего наступает упадок. Об-во возвращается к первоначальному состоянию. Затем вновь наступает движение по восходящей линии, новый круговорот. [21]
Такая форма Монархии вводится обычно Вечным и Естественным Царским Законом [ с. Этот; Естественный Царский Закон был воспринят в такой естественной формулировке вечной пользы: после того как в Свободных Республиках все предались соблюдению своих частных интересов, которым они заставили служить свое общественное оружие во взаимном истреблении наций, тогда, чтобы сохранились нации, появляется один-единственный человек, как, например, Август у Римлян, который силою оружия берет на себя все общественные заботы и предоставляет подданным заботиться о своих частных делах; у подданных остается та забота о делах общественных и лишь постольку, какую и поскольку им разрешает Монарх. Так спасаются народы, которые в противном случае должны были бы погибнуть. Поэтому, когда граждане становятся почти что чужестранцами в своих нациях, тогда оказывается необходимым, чтобы Монархи своей особой их направляли и представляли. Итак, чтобы могущественный человек в Свободных Республиках мог вознести себя до Монархии, народ должен разбиться на партии; поэтому Монархии по самой своей природе управляются народно: сначала - Законами, посредством которых Монархи хотят уравнять всех подданных, затем - соответственно той характерной особенности Монархий, что Суверены, подавляя Могущественных, делают большинство свободным от угнетения последних; потом - соответственно другой характерной особенности - Монархи стремятся сохранить в большинстве удовлетворенность и довольство, [ с. Монархии допускают или для целых сословий ( они называются привилегиями Свободы), или для отдельных лиц, награждая их гражданскими почестями за необычайные заслуги и ставя их вне сословий: таковы законы по отдельным случаям, продиктованные Естественной Справедливостью. [22]
В диалогах О государстве и О законах он дает определения, получившие в дальнейшем широкую известность. В диалоге О законах говорится, что закон есть заложенный в природе высший разум, велящий нам совершать то, что совершать следует, и запрещающий противоположное. Именно эти общие определения делают, однако, внутренне проблематичной всю концепцию. Ибо разум диктует человеку, как мы видели, в одних случаях защищать самого себя, в других - крепить сообщество и хранить порядок справедливого солидарного взаимообмена в нем, в-третьих же - достойно вести себя по отношению к людям как таковым, а не гражданам определенного сообщества. Нельзя сказать, что сам Цицерон не видел этой проблемы. Но удовлетворительным образом она решена быть не могла. В современные издания его диалогов, тексты которых сохранились далеко не полностью, включены фрагменты позднейших, христианских авторов, в частности, Лактанция ( Божественные установления) и Августина, цитировавших Цицерона и споривших с его идеями. Для Лактанция очевидна неразрешимость проблемы в перспективе общественного устройства Рима, далеко еще не ставшего миром, Рима активных завоеваний. Римский народ, говорит Лактанций, своей завоевательной политикой дает понять, насколько польза расходится со справедливостью ( Inst. VI, 9, 2 - 4); у Цицерона защищается на деле не естественная справедливость ( которую диктует высший разум), а гражданская ( фактически значимые правовые ( Нормы) ( Inst. Аналогичным образом и Августин ( О граде Божьем, XIX, 21) говорит, что никогда не существовало того идеального Римского государства, которое рисует Цицерон в своем диалоге. [23]