Cтраница 1
Четырехлетняя война, как мы ясно видим, велась хищниками - не только германским империализмом, но и английским и французским - с целями грабительскими. Когда германцы в 1918 году навязали нам грабительский Брест-Литовский мир, во Франции и Англии не было конца крикам осуждения этого мира, а когда в 1918 же году, год спустя, потерпела поражение Германия, когда империя пала в Германии, тогда французские и английские капиталисты навязали побежденной Германии тот Версальский мир12, который теперь является образцом еще более зверских, насильственных мер, чем наш Брест-Литовский. [1]
Гибельный процесс развала продовольственного дела страны, тяжкое наследие четырехлетней войны, продолжает все более расширяться и обостряться. В то время, как потребляющие губернии голодают, в производящих губерниях в настоящий момент имеются по-прежнему большие запасы даже не обмолоченного еще хлеба урожаев 1916 и 1917 годов. Хлеб этот находится в руках деревенских кулаков и богатеев, в руках деревенской буржуазии. Сытая и обеспеченная, скопившая огромные суммы денег, вырученных за годы войны, деревенская буржуазия остается упорно глухой и безучастной к стонам голодающих рабочих и крестьянской бедноты, не вывозит хлеб к ссыпным пунктам в расчете принудить государство к новому и новому повышению хлебных цен и продает в то же время хлеб у себя на месте по баснословным ценам хлебным спекулянтам-мешочникам. [2]
Если Каутский не умеет изучать своего предмета и пишет о большевиках ложь, если Каутский не умеет мыслить и не в состоянии даже поставить вопроса об особенностях революции, вырастающей из четырехлетней войны, то Каутский мог бы хоть наблюдать вокруг себя. Что доказывает убийство Карла Либкнехта и Розы Люксембург офицерами в демократической республике германской. [3]
Только теперь становится ясным и западноевропейской буржуазии, которая до сих пор не брала всерьез большевиков, только теперь становится ей ясным, что тут, у нас, создалась единственно прочная власть, которая с трудящимися массами идет и которая может в них вызвать настоящий героизм самопожертвования. И когда эта пролетарская власть стала заражать Европу, когда оказалось, что это вовсе не какая-нибудь особенность России и что во всем мире четырехлетняя война вызвала разложение армии, - а прежде говорили, что только Россия по ее отсталости и неподготовленности дошла до того, что на четвертом году войны армия ее разбежалась, - разве это возможно было бы в цивилизованных парламентских странах. [4]
События последних недель в Австрии и Германии, - начал свою речь товарищ Ленин, - показали, что в оценке международного положения мы были правы, строя нашу политику на точном, ясном и правильном учете всех последствий четырехлетней войны, которая превратилась из войны капиталистов за дележ добычи в войну их с пролетариатом всех стран. Трудно было начаться революции в Западной Европе, но, раз начавшись, она развивается быстрее, тверже и организованнее нашей. [5]
Ее можно услыхать в России от любого буржуа: они все злорадствуют и смеются, что Советская республика открыто признается в существовании беднейших крестьян. Они смеются над социализмом. Но социалист, который смеется над тем, что после разорительнейшей четырехлетней войны у нас остаются - и надолго останутся - беднейшие крестьяне, такой социалист мог родиться только в обстановке массового ренегатства. [6]
Товарищи, в силу своих классовых интересов буржуазия должна была лгать и обманывать трудящихся. Все ото поняли рабочие и крестьяне. Они поняли, что только тогда, когда власть будет принадлежать трудящимся, не будет лжи, не будет обмана и не будет также тех ужасов, которые пришлось и приходится теперь переживать пролетариату и беднейшему крестьянству после четырехлетней войны, когда у власти стояла буржуазия. Пролетариат понял, что есть только один выход - свержение власти капиталистов, что не может быть никакого примирения между трудом и капиталом, о котором все время говорят меньшевики и асеры. Действительно, тяжелой целой десятков тысяч расстрелянных и засеченных сибирские рабочие м крестьяне поплатились за свою доверчивость. [7]
Это не дается декларацией, а дается только свержением буржуазии в своей стране, беспощадной и смертной войной, начатой там, и мы знаем, что мы победим. Это маленький островок среди окружающей империалистический мир войны, но на этом островке мы показали и доказали все, что может сделать рабочий класс. Мы доказали, что мы имеем право на защиту отечества, мы - оборонцы, и относимся к этой защите со всею серьезностью, которой нас научила четырехлетняя война, со всею серьезностью и осторожностью, которую понимает всякий рабочий, всякий крестьянин, видавший солдат и узнавший, что пережил солдат в эти четыре года войны, - той осторожностью, которой могут не понимать, над которой могут хихикать и к которой могут относиться легкомысленно только революционеры на словах, а не на деле. Именно потому, что мы сторонники защиты отечества, мы говорим себе: для обороны нужна твердая и крепкая армия, крепкий тыл, а для твердой и крепкой армии нужна в первую очередь твердая постановка продовольственного дела. Для этого нужно, чтобы диктатура пролетариата выражалась не только в центральной власти, это первый шаг, и только первый шаг, но диктатура должна быть во всей России, это второй шаг, и только второй шаг, - этого шага мы еще не сделали достаточно. Нам нужна, нам необходима пролетарская дисциплина, настоящая пролетарская диктатура, когда твердая и железная власть сознательных рабочих чувствуется в каждом далеком уголке нашей страны, когда ни один кулак, ни один богач и несторонник хлебной монополии не останется безнаказанным, а его найдет и покарает карающая железная рука дисциплинированных диктаторов рабочего класса, пролетарских диктаторов. [8]
В феврале и марте эти миллионы не знали, за что идут продолжать ту бойню, в которую их погнали цари и Керенские и цель которой была разоблачена лишь в декабре большевистским правительством. Они ясно понимали, что это была не их война, и нужно было около полугода, чтобы наступил перелом. Этот перелом наступил; он изменяет силу революции. Массы, истомленные, истерзанные четырехлетней войной, в феврале и марте бросали все и говорили, чтобы наступил мир и была прекращена война. [9]
Ленин подчеркнул, что революция всегда рождается в больших муках. Страна, совершающая революцию в одиночестве, всегда оказывается в серьезном положении. Но положение тяжелое везде, не только в России. Говорят, что в России царит анархия, однако она является плодом четырехлетней войны, а не большевистского режима. Недели, которые остаются до нового урожая, будут самыми трудными. Урожай обещает быть хорошим. Контрреволюция пытается всеми способами использовать сложившееся положение. Контрреволюция состоит из богатых крестьян и офицеров, но без иностранной поддержки она бессильна. В тех городах, где контрреволюционеры побеждали, они оставались у власти всего несколько дней, а то и несколько часов. Убийство Володарского, организованное правыми эсерами, по существу, обнаруживает лабость контрреволюционеров. [10]
И пот дело обстоит таким образом, что, выйдя с одной стороны из войны с одной коалицией, сейчас же испытали натиск империализма с другой стороны. Империализм есть явление всемирное, это есть борьба за раздел всего мира, всей земли и за подчинение той или иной кучке хищников. Теперь другая, англо-французская, группа хищников бросается на нас и говорит: мы вас втянем снова в войну. Их война с войной гражданской сливается в одно единое целое, и это составляет главный источник трудностей настоящего момента, когда на сцену опять выдвинулся вопрос военный, военных событий, как главный, коренной вопрос революции. В этом вся трудность, потому что народ устал от войны, измучен войной, как никогда. Это состояние крайней истер-занности, измученности войной русского народа хочется сравнить с человеком, которого избили до полусмерти, от которого нельзя ждать ни проявления энергии, пи проявления работоспособности. Так и в русском народе, естественно, эта почти четырехлетняя война, обрушившаяся на страну, которую расхитили, истерзали, изгадили царизм, самодержавие, буржуазия и Керенский, вызвала по многим причинам отвращение, явилась величайшим источником громадных трудностей, которые мы переживаем. [11]