Cтраница 1
Волевые акты также могут быть подразделены по целям, на которые они направлены. [1]
Влечение и волевые акты считают последним классом душевных элементов. Конечно, и они есть нечто элементарное, но в несколько ином смысле, чем уже рассмотренные нами интеллектуальные элементы и связанные с ними чувствования. В чем состоит, например, влечение к пище у младенца. Прежде всего, в таких сильно окрашенных неприятным чувством ощущениях, как голод или жажда, и разнообразных движениях ( ребенок кричит, мечется в разные стороны), которые рефлекторно примыкают к этим ощущениям и приводят, в конце концов, к устранению неудовольствия. Сами движения не есть нечто психическое. [2]
Сделки всегда представляют собой волевые акты. Они совершаются по воле участников гражданского оборота. [3]
Сделки всегда представляют собой волевые акты. [4]
Более того: управление - это далеко не всякие императивные сигналы, далеко не всякие волевые акты. Волевые акты животных, реализующих посредством этих актов свои рефлексы и инстинкты, являются управлением в ничуть не большей мере, чем, скажем, воздействие реки на бревно, которое она направляет вниз по течению. [5]
Здесь речь идет лишь о простейших влечениях, превращающихся в элементарные ( формулировка автора) волевые акты. [6]
О новых элементах, кроме указанных выше, очевидно, при этом не может быть и речи: чего-нибудь другого, кроме ощущений, чувствований удовольствия или неудовольствия и представлений нет, и простые волевые акты можно лишь постольку назвать элементарными явлениями душевной жизни, поскольку осуществленное в них объединение этих трех видов образований представляет основную форму, в которой они сначала только и существует реально. Ощущения и представления не являются вначале как бы изолированными, чтобы впоследствии составить более сложные образования, между прочим, волевые акты. Напротив, душа с самого начала проявляется в богатой содержанием жизни влечений и простых желаний и в них мы можем, благодаря абстракции, различать затем ( указанные выше) другие элементы, которые при известных условиях дифференцируются в развившейся душе так же, как самостоятельные образования. [7]
Более того: управление - это далеко не всякие императивные сигналы, далеко не всякие волевые акты. Волевые акты животных, реализующих посредством этих актов свои рефлексы и инстинкты, являются управлением в ничуть не большей мере, чем, скажем, воздействие реки на бревно, которое она направляет вниз по течению. [8]
Дальнейшее уточнение этого знания было связано с попыткой преодоления крайностей фатализма и волюнтаризма в трактовке соотношения деятельности людей, преследующих определенные цели, и объективной логики истории. Специфика марксистского решения этого вопроса заключалась в том, что волевые акты и историческая необходимость опосредуются практическим опытом людей, в рамках которого своеобразно переплетаются стихийные и сознательные элементы. В массе своей люди действуют как слепая стихийная сила, не имеющая четко осознанных целей. В то же время, по Марксу, массовые экономические и социальные потребности людей задаются существующим экономическим положением, реальным обликом процесса производства материальных благ - эти потребности и формируют вектор осмысленных исторических действий. [9]
Однако независимо от причины пожар - это всегда событие, так как его течение проходит помимо воли человека. Действия же человека, что бы ни являлось их причиной, всегда представляют собой волевые акты, совершаемые людьми. [10]
О новых элементах, кроме указанных выше, очевидно, при этом не может быть и речи: чего-нибудь другого, кроме ощущений, чувствований удовольствия или неудовольствия и представлений нет, и простые волевые акты можно лишь постольку назвать элементарными явлениями душевной жизни, поскольку осуществленное в них объединение этих трех видов образований представляет основную форму, в которой они сначала только и существует реально. Ощущения и представления не являются вначале как бы изолированными, чтобы впоследствии составить более сложные образования, между прочим, волевые акты. Напротив, душа с самого начала проявляется в богатой содержанием жизни влечений и простых желаний и в них мы можем, благодаря абстракции, различать затем ( указанные выше) другие элементы, которые при известных условиях дифференцируются в развившейся душе так же, как самостоятельные образования. [11]
Итак, собственность - это общественное отношение, которому присущи материальный субстрат и волевое содержание. Собственность - это имущественное отношение, причем в ряду имущественных отношений она занимает главенствующее место. Этого, однако, для характеристики собственности недостаточно. Необходимо показать, в каких конкретных формах могут выражаться волевые акты собственника в отношении принадлежащей ему вещи. Разумеется, речь не идет о том, чтобы выстроить в ряд перечень таких актов. Это и невозможно, ибо в принципе собственник может совершать в отношении своей вещи все, что не запрещено законом либо не противоречит социальной природе собственности. Воля собственника в отношении принадлежащей ему вещи выражается во владении, пользовании и распоряжении ею. К ним, в конечном счете, сводятся конкретные акты собственника в отношении вещи. [12]
В свою очередь, доли подразделяются на области, подобласти и поля, отличающиеся по клеточному строению и связям с глубокими отделами мозга. Признавая нек-рые аспекты теории Дарвина, неоламаркисты отрицали творческую роль естеств. Ортоламар-к и з м декларирует направленность эволюции, обусловленную внутр. Психоламаркизм рассматривает в качестве причин эволюции сознательные волевые акты организмов ( А. [13]
В любой среде сосуществующих людей непрерывно ( кроме разве часов сна) происходит циркуляция волений. Это значит: своими волениями люди постоянно влияют друг на друга, управляют и регулируют как свое, так и чужое поведение. Отсюда ясна роль волений как факторов поведения и процессов общественной жизни. Каждый из нас подобен кораблю, значительная часть движений которого направляется штурвальным корабля - нашей волей. Но не только от воли этого штурвального зависит движение корабля. В него постоянно ударяют волны моря, иногда слабые, иногда могучие; эти волны - волевые акты других людей. Временами они влияют незначительно и не могут изменить направление, даваемое кораблю его штурвальным. Временами они ударяют с бешеной силой, бросают корабль из стороны в сторону, опрокидывают его, сносят все паруса и мачты и тогда штурвальный - наша воля - становится бессильным: колесо ломается, корабль становится игралищем бурных волн - чужих волений и стремлений. Наша воля в таких случаях побеждается волей других лиц, и мы, подобно судну без руля и без ветрил, несемся туда, куда увлекает нас поток чужих волений. [14]