Cтраница 2
Исполнители архивной программы знали: в личном архиве Нильса Бора уже никогда не отыщутся документы его антифашистской деятельности 30 - х годов - времен гитлеризма. Хотя по своим датам ( 1933 - 1940) эти документы не вмещались во временные рамки архива квантовой революции ( 1898 - 1932), невосполнимой была эта вынужденная утрата: те документы многое могли бы порассказать о трагическом переплетении научной драмы идей с исторической драмой людей. [16]
Макс Планк, произнесший его, проявил осторожность: это только рабочая гипотеза. Однако прошло не так много времени, и Эйнштейн с завидной смелостью заявил: квант - это реальность. Но становление квантовой механики не было спокойно триумфальным. Здесь как никогда прежде драма идей тесно сплеталась с драмой людей, создававших новую физику. Об этом и рассказывается в научно-художественной книге, написанной автором таких известных произведений о науке, как Неизбежность странного мира, Резерфорд, Нильс Бор. [17]
Мака Планк, произнесший его, проявил осторожность: это только рабочая гипотеза. Однако прошло не так много времени, и Эйнштейн с завидной смелостью заявил: квант - это реальность. Но становление квантовой механики не было спокойно триумфальным. Здесь как никогда прежде драма идей тесно сплеталась с драмой людей, создававших новую физику. Об этом и рассказывается в научно-художественной книге, написанной автором таких известных произведений о науке как Неизбежность странного мира, Резерфорд, Нильс Бор. [18]
Так с кажущегося пустяка, словно бы и не заслуживающего внимания, начинается еще один пост-скриптум к знаменитому сотрудничеству. Пост-скриптум внешне неожиданный, по разным причинам не отмеченный до сих пор ни одним из биографов Резерфорда, но по-своему очень драматичный. Правда, его драматизм ничего не прибавляет к летописи атомной физики - к ее драме идей. Но в конце-то концов эйнштейновскую драму идей разыгрывают люди в лабораторных халатах. [19]
Когда-нибудь эта история, разумеется, будет написана. Наука, как эйнштейновская драма идей, доподлинно оживает в перекрестных голосах ветеранов. Историкам уже ни о чем не расспросить ни Вавилова, ни Векслера, ни Тамма... Помните, как историки эпохи бури и натиска не смогли ни о чем расспросить ни Эйнштейна, ни Паули, ни Шре-дингера... [20]
Если практический статус кибернетической науки заключается в расширении творческих потенций человека, то в данном случае, как это ни парадоксально, можно говорить об их обеднении. Основной недостаток программированного обучения, вероятно, заключается в том, что оно лишает процесс обучения роскоши человеческого общения. Стократ был прав Ан-туан Сент-Экзюпери, так высоко и, мы бы сказали, пророчески оценивший человеческое общение. Применительно к нашей проблеме оно означает не роскошь, а одно из могучих и решающих средств постижения вузовской науки. Только в непосредственном живом, отнюдь не машинном общении с преподавателем студент может проникнуть в его творческую лабораторию и вместе с ним пройти тяжкий путь познания. Будущее высшей школы представляется не в виде огромных безликих аудиторий, в которых за пультами сидят бесчисленные ряды студентов, а в изыскании все больших и больших возможностей для личностных контактов между преподавателями и студентами. Контактов, в процессе которых реализуют себя убежденность, эрудиция, эмоциональное отношение к истине, наконец, благожелательное внимание к нюансам чужой мысли, ее аргументам и доказательствам. Как драму идей характеризует процесс научного познания Альберт Эйнштейн. [21]
Разумеется, многое расскажет переписка Шредпнге-ра. Но сколько бы ни уцелело, все равно с его смертью исчезала возможность записать живой рассказ выдающегося исследователя о пережитой им драме идей и страстей. [22]
Разумеется, многое расскажет переписка Шрединге-ра. Но сколько бы ни уцелело, все равно с его смертью исчезала возможность записать живой рассказ выдающегося исследователя о пережитой им драме идей и страстей. [23]