Cтраница 2
Но мы могли бы взять за исходный пункт и тре тье уравнение: Я He-народ, и тогда, например, согласно тому же способу, в применении к богатству оказалось бы в конце концов, что Мое богатство есть бедность народа. Но в данном случае святой Санчо поступил бы иначе, он вообще уничтожил бы имущественные отношения народа и самый народ и пришел бы затем к следующему выводу: Мое богатство есть уничтожение не только народного богатства, но и самого народа. Здесь-то и обнаруживается, как произвольно действовал святой Санчо также и тогда, когда превращал не-богатство в бедность. Наш святой применяет эти различные методы вперемешку и употребляет отрицание то в одном, то в другом значении. К какой путанице это приводит, видит сразу даже и тот, кто не читал книгу Штирнера ( Виганд, стр. [16]
Нашим капиталом Рикардо называет капитал, который принадлежит не нам или ему, а который вложен в землю капиталистами. Это нация, как некоторое среднее. Увеличение нашего богатства есть увеличение общественного богатства, являющегося целью именно как общественное богатство, независимо от тех, кто имеет долю в этом богатстве. [17]
И даже эпикурейцы1, основным принципом и конечной целью жизни провозгласившие наслаждение, считавшие, что истинная мудрость заключается в умении найти наслаждение, равнодушно относились к богатству. В соответствии с их представлениями, мудрец презирает удовольствия, которые дает роскошь. Но не потому, что он отрицательно относится к самим удовольствиям2, а из-за тех страданий, которые неизбежно связаны с богатством. Согласно Эпикуру, часто приобретение богатства есть только другая форма страданий, а не окончание их. Это утверждение не покажется парадоксальным, если учесть, что по Эпикуру условием счастья является безмятежность, невозмутимое, спокойное состояние духа, а беспокойство относительно сохранения и преумножения богатства только увеличивает страдание. Отсюда очень легко перейти к утверждению, что бедность, не противоречащая естественным потребностям, - большое достояние. [18]
Как товары, покупаемые капиталистом для собственного потребления на часть прибавочной стоимости, не могут служить ему в качестве средств производства и увеличения стоимости, так и труд, покупаемый им для удовлетворения своих естественных и социальных потребностей, не является производительным трудом. Покупая такого рода товары или труд, капиталист не превращает затраченной на них прибавочной стоимости в капитал, а, наоборот, потребляет или расходует ее как доход. В противоположность стародворянскому принципу, который, по справедливому замечанию Гегеля, состоит в потреблении имеющегося в наличии 164 и особенно ярко проявляется в роскоши личных услуг, буржуазная политическая экономия считала исключительно важным провозгласить накопление капитала первой гражданской обязанностью и неустанно проповедовать, что не может накоплять тот, кто проедает весь свой доход вместо того, чтобы добрую долю его расходовать для найма добавочных производительных рабочих, дающих больше, чем они стоят. С другой стороны, политической экономии приходилось бороться с народным предрассудком, который смешивает капиталистическое производство с накоплением сокровищ28 и считает поэтому, будто накопленное богатство есть богатство, огражденное от разрушения в его данной натуральной форме и, следовательно, изъятое из сферы потребления и даже из сферы обращения. [19]
Прежде чем мы приступим к некоторым более точным определениям накопления, или обратного превращения прибавочной стоимости в капитал, необходимо устранить двусмысленность, порожденную классической политической экономией. К-ак товары, покупаемые капиталистом для собственного потребления на часть прибавочной стоимости, не могут служить ему в качестве средств производства и увеличения стоимости, так и труд, покупаемый им для удовлетворения своих естественных и социальных потребностей, не является производительным трудом. Покупая такого рода товары или труд, капиталист; не превращает затраченной на них прибавочной стоимости уц капитал а ттяпбпрдт пптребдяет. В Тгротивоположность стародвррянскому принципу, который, по справедливому замечанию Гегеля, состоит в потреблении имеющегося в наличии 164 и особенно ярко проявляется в роскоши личных услуг, буржуазная политическая экономия считала исключительно важным провозгласить накопление капитала первой гражданской обязанностью и неустанно проповедовать, что не может накоплять тот, кто проедает весь свой доход вместо того, чтобы добрую долю его расходовать для найма добавочных производительных рабочих, дающих больше, чем они стоят. С другой стороны, политической экономии приходилось бороться с народным предрассудком, который смешивает капиталистическое производство с накоплением сокровищ 28) и считает поэтому, будто накопленное богатство есть богатство, огражденное от разрушения в его данной натуральной форме и, следовательно, изъятое из сферы потребления и даже из сферы обращения. [20]
Холл вносит уточнение: богатые - это прежде всего люди, покупающие рабочую силу. Они имеют такую возможность, ибо обладают богатством. Выше говорилось, - пишет Ч, Холл, - что, как обычно полагают, богатство состоит в обладании вещами, которым люди по общему согласию приписывают ценность: например, земля, скот, серебро, золото, драгоценные камни и т.п. Однако кажется сомнительным, чтобы такие вещи могли рассматриваться как составляющие сущность и природу богатства, ибо обладание ими может быть временами поставлено в такие условия, что эти вещи могут не иметь никакой ценности для обладателя, как, например, земли в некоторых необитаемых частях Америки. Золото, серебро, драгоценные камни и тому подобные предметы могут во многих случаях, во многих местах и при многих обстоятельствах не иметь никакой пользы и не представлять никакой ценности для собственника; и они могут рассматриваться как богатство лишь в таких местах, где они могут быть обменяны на такие вещи, в которых нуждается или которые желает иметь их собственник: на все, что создает труд человека. Следовательно, лишь такая собственность на вещи, которая обеспечивает госоподство над человеческим трудом, может рассматриваться как богатство. Таким образом, богатство есть такая собственность, которое дает власть над трудом человека и позволяет им распоряжаться; это, следовательно, есть власть; и именно в этом и только в этом окончательное решение проблемы. Холл понимает собственность не как вещь или сумму вещей, а как отношение между людьми, проявляющееся в их отношении к вещам. [21]
Деньги нужны, но не делайте деньги божеством. Когда их нет, пользуйтесь тем, что их нет, потому что в этом тоже есть своя прелесть. Если у вас есть деньги, можете жить во дворце. Если у вас есть деньги, пользуйтесь ими, но так, чтобы деньги не пользовались вами. У богатства есть свое богатство, у бедности тоже есть свое богатство. Есть многое, чем может наслаждаться лишь бедняк, богатый - никогда. Есть многое, чем может наслаждаться только богатый, бедняк - никогда. [22]