Cтраница 1
Демократия есть истина монархии, монархия же не есть истина демократии. [1]
Вообще политическая демократия есть лишь одна из возможных ( хотя теоретически для чистого капитализма и нормальная) форм надстройки над капитализмом. И капитализм и империализм, как показывают факты, развиваются при всяких политических формах, подчиняя себе все их. Поэтому теоретически в корне неверно говорить о неосуществимости одной из форм и одного из требований демократии. [2]
Конечно, демократия есть тоже форма государства, которая должна исчезнуть, когда исчезнет государство, но это будет лишь при переходе от окончательно победившего и упрочившегося социализма к полному коммунизму. [3]
Свобода и равенство в пределах трудовой демократии есть свобода для мелкого земледельца собственника ( хотя бы и ведущего хозяйство на национализированной земле) продавать излишки хлеба по спекулянтской цене, то есть эксплуатировать рабочего. Всякий, кто говорит о свободе и равенстве в пределах трудовой демократии - при условии, что капиталисты свергнуты, а частная собственность и свобода торговли еще остаются, - есть защитник эксплуататоров. И с таким защитником пролетариат, осуществляя свою диктатуру, должен поступать как с эксплуататором, хотя бы этот защитник и называл себя социал-демократом, социалистом или даже сознавшим гнилость II Интернационала человеком и прочее и тому подобное. [4]
Гражданская война имеет еще одну неприятную сторону: тогда как в демократии есть охрана меньшинства ( которую - заметим в скобках - так хорошо испытали на себе французские защитники Дрейфуса или Либкнехты, Маклины, Дебсы в последнее время), - гражданская война ( слушайте. [5]
В связи с этим стоит и упомянутое уже в начале убеждение, будто бы демократия есть некоторая высшая и конечная форма, в которой политическое развитие достигает своей предельной точки. [6]
Надо смотреть вперед к рождающейся новой демократии, которая уже перестает быть демократией, ибо демократия есть господство народа, а сам вооруженный народ не может над собой господствовать. [7]
Ленин раскрыл разностороннее содержание понятия диктатуры пролетариата, ее творческую, органи-зующую роль, пришел к выводу, что все более полное развертывание социалистической демократии есть главное направление развития социалистической государственности. [8]
Игнатова и к которым присоединилась группировка, называющая себя рабочей оппозицией, в этой их общей платформе по партийному строительству и по вопросу об организации партии есть фраза, которая говорит или, может быть, намекает, - но намекает достаточно ярко, так что можно сделать достаточно определенный соответствующий вывод, - что форма рабочей демократии есть изначальная форма нашей партийной организации и что, даже если бы история поставила чисто боевые задачи перед нашей партией, все равно эта форма являлась бы принципиально наиболее правильной. Она приобретает у сторонников этой платформы характер универсальной формы. Я полагаю, что такой взгляд не только не марксистский, но что такой взгляд чреват необычайно тяжелыми последствиями. Кроме того, раз товарищи исходят из подобного взгляда, то уже сама собой понятна та глубокая ненависть, которая у них распространяется даже на наше предыдущее партийное развитие, на наш военный период. [9]
Каждая из них также делится на две формы. Демократия есть владычество всех и может быть законной или беззаконной, насильственной ( Politic. [10]
Я думаю, что в этом ощущении и сознании положения, к которому привела современная демократия, как распутья, заключается весьма глубокая интуиция, весьма тонкое восприятие самого существа демократии. Поскольку демократия есть система свободы, есть система политического релятивизма, для которого нет ничего абсолютного, который все готов допустить, - всякую политическую возможность, всякую хозяйственную систему, лишь бы это не нарушало начала свободы, - она и есть всегда распутье; ни один путь тут не заказан, ни одно направление тут не запрещено. Над всей жизнью, над всей мыслью господствует принцип относительности, терпимости, широчайших допущений и признаний. Современные общества, - говорит Гюи-Гран, - представляют собою открытые дома, все влияния в них могут вступить между собою в борьбу, все возможности осуществиться. Или, как выражает ту же мысль Гасбах, демократия есть как бы пустое пространство, в котором могут развиться самые разнообразные политические стремления, в предположении, что их носители находятся в большинстве. [11]
Левый центр, о котором говорит Речь, есть смерть, а не жизнь, ибо весь этот центр - в решительные моменты русской истории испугался демократии и отвернулся от нее. А дело демократии есть живое дело, самое живое дело в России. [12]
Когда в качестве идеала предполагаемого демократического общества выдвигается социальная эффективность, измеряемая произведенной продукцией, это означает, что живет и здравствует пренебрежительное отношение к народным массам, характерное для феодальных сообществ. Но если у демократии есть какой-либо нравственный и идеальный смысл, то он состоит в требовании от каждого социальной отдачи и в предоставлении всем равных возможностей для развития индивидуальных способностей. Разделение этих двух целей в образовании фатально для демократии. Сужение смысла социальной эффективности лишает демократию ее сущностных качеств. [13]
Психологически неизбежны также, при положении буржуазии между молотом и наковальней, идеалистические фразы, которыми оперирует теперь с таким безвкусием наш либерализм вообще и его излюбленные философы в особенности. Для русского освободительного движения, - читаем мы в объяснительной записке, - демократия есть не только факт, но и морально политический постулат. Выше исторического оправдания для всякой общественной формы оно ставит оправдание нравственное... Недурной образчик той напыщенной и лишенной всякого содержания фразеологии, которой оправдывают наши либералы свои подходы к измене демократии. Палату народных представителей, наши либералы заставляют делиться властью и с монархией и с верхней, земской палатой. [14]
Идея демократизации всех очень волнует, и школу, пожалуй, более всего. Может быть, потому, что для народного образования, которое я здесь представляю, демократия есть действительно тот чистый и свежий воздух, которым школа только может и должна жить. Только в условиях полной демократизации возможна реализация социального заказа школе - воспитание творческой личности, современно мыслящего и активно действующего гражданина. [15]