Cтраница 2
Пример с баней стоит, извините за каламбур, десяти производственных атмосфер с придачей нескольких производственных демократий. Пример с баней говорит ясно, просто, именно для массы, именно для толщи, что должны делать профсоюзы, а производственные атмосферы и демократии есть сор, засоряющий глаза рабочих масс, затрудняющий их понимание. [16]
КПСС внимательно изучает проблемы и опыт зарубежных коммунистических партий. Она с пониманием относится к их стремлению совершенствовать свою стратегию и тактику, добиваться расширения классовых союзов на платформе антимонополистических, антивоенных действий, отстаивать экономические интересы и политические права трудящихся, исходя из того, что борьба за демократию есть составная часть борьбы за социализм. [17]
КПСС внимательно изучает проблемы и опыт зарубежных коммунистических партий. Она с пониманием относится к их стремлению совершенствовать свою стратегию и тактику, добивать ся расширения классовых союзов на платформе антимонополистических, антивоенных действий, отстаивать экономические интересы и политические права трудящихся, исходя из того, что борьба за демократию есть составная часть борьбы за социализм. [18]
Демократия в социологии поэтому может и должна рассматриваться как социокультурный феномен. Ман-гейм и др.) утверждают, что политическая демократия есть лишь одно из проявлений всеобщего социокультурного принципа демократии; таким же ее проявлением выступает и экономическая демократия. [19]
Маркс писал в критике Готской программы: Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. До сих пор эта истина была бесспорна для социалистов, а в ней заключается признание государства вплоть до перерастания победившего социализма в полный коммунизм. Известно изречение Энгельса об отмирании государства. Мы нарочно подчеркнули в 1-ом же тезисе, что демократия есть форма государства, которая тоже отомрет, когда отомрет государство. [20]
Мы все знаем, что политической формой государства в это время является самая полная демократия. Но никому из оппортунистов, бесстыдно искажающих марксизм, не приходит в голову, что речь идет здесь, следовательно, у Энгельса, о засыпании и отмирании демократии. Это кажется на первый взгляд очень странным. По непонятно это только для того, кто не вдумался, что демократия есть тоже государство и что, следовательно, демократия тоже исчезнет, когда исчезнет государство. Буржуазное государство может уничтожить только революция. [21]
Выслушав сегодня ораторов справа, выступавших с возражениями по моему докладу, я удивляюсь, как они до сих пор не научились ничему и забыли все то, что они всуе называют марксизмом. Это заявление столь нелепо, столь абсурдно и бессмысленно, что является сплошным набором слов. Это все равно, что сказать - железный снег, или что-либо вроде этого. Демократия есть одна из форм буржуазного государства, за которую стоят все изменники истинного социализма, оказавшиеся ныне во главе официального социализма и утверждающие, что демократия противоречит диктатуре пролетариата. Пока революция не выходила из рамок буржуазного строя, - мы стояли за демократию, но, как только первые проблески социализма мы увидели во всем ходе революции, - мы стали на позиции, твердо и решительно отстаивающие диктатуру пролетариата. [22]
Киевский - ибо тогда отпадает государство. Это пишется якобы в опровержение нас. Именно эту истину повторяет - конечно, в опровержение нас. Киевский на нескольких страницах своего параграфа с ( глава I), притом повторяет, извращая. Это путаница, ибо демократия есть тоже господство одной части населения над другой, есть тоже государство. В чем состоит отмирание государства после победы социализма и каковы условия этого процесса, автор явно не понял. [23]
Я думаю, что в этом ощущении и сознании положения, к которому привела современная демократия, как распутья, заключается весьма глубокая интуиция, весьма тонкое восприятие самого существа демократии. Поскольку демократия есть система свободы, есть система политического релятивизма, для которого нет ничего абсолютного, который все готов допустить, - всякую политическую возможность, всякую хозяйственную систему, лишь бы это не нарушало начала свободы, - она и есть всегда распутье; ни один путь тут не заказан, ни одно направление тут не запрещено. Над всей жизнью, над всей мыслью господствует принцип относительности, терпимости, широчайших допущений и признаний. Современные общества, - говорит Гюи-Гран, - представляют собою открытые дома, все влияния в них могут вступить между собою в борьбу, все возможности осуществиться. Или, как выражает ту же мысль Гасбах, демократия есть как бы пустое пространство, в котором могут развиться самые разнообразные политические стремления, в предположении, что их носители находятся в большинстве. [24]
Гегель исходит из государства и превращает человека в субъективированное государство. Демократия исходит из человека л превращает государство в объективированного человека. Подобно тому как не религия создает человека, а человек создает религию, - подобно этому не государственный строй создает народ, а народ создает государственный строй. Демократия в известном смысле относится ко всем другим государственным формам так, как христианство относится ко всем другим религиям. Христианство есть религия хя - е оу-г, сущность рели-саи, обожествленный человек как особая религия. Точно так же и демократия есть сущность всякого государственного строя, социализированный человек как особая форма государственного строя. Она относится ко всем другим формам государственного строя, как род относится к своим видам. Однако здесь самый род выступает как нечто существующее, и поэтому в отношении других форм существования, не соответствующих споен сущности, он сам выступает как особый вид. Демократия относится ко всем остальным государственным формам как к своему ветхому завету. В демократии не человек существует для закона, а закон существует для человека; законом является здесь че-ловечссксс бытие, между тем как в других формах государственного строя человек есть определяемое законом бытие. [25]
Да и демагоги и льстецы, в сущности, одно и то же или во всяком случае схожи друг с другом; и те и другие имеют огромную силу - льстецы у тираннов, демагоги у описанной нами демократии. Они повинны в том, что решающее значение предоставляется не законам, а постановлениям народа, так как демагоги отдают на его решение все. И выходит так, что демагоги становятся могущественными вследствие сосредоточения верховной власти в руках народа, а они властвуют над его мнениями, так как народная масса находится у них в послушании. Сверх того, они, возводя обвинения на должностных лиц, говорят, что этих последних должен судить народ, а он охотно принимает обвинения, так что значение всех должностных лиц сводится на нет. По-видимому, такого рода демократии можно сделать вполне основательный упрек, что она не представляет собой государственного устройства: там, где отсутствует власть закона, нет и государственного устройства. Закон должен властвовать над всем; должностным же лицам и народному собранию следует предоставить обсуждение частных вопросов. Таким образом, если демократия есть один из видов государственного устройства, то, очевидно, такое состояние, при котором все управляется постановлениями народного собрания, не может быть признано демократией в собственном смысле, ибо никакое постановление не может иметь общего характера. [26]
Если бы члены оппозиции поставили так вопрос, если бы они спросили себя: а как расценивает партию рабочий класс - сочувственно или несочувственно. Ключ к пониманию всех вещей, касающихся итогов дискуссии, сводится к ленинскому призыву. Если рабочий класс посылает в партию 200 тысяч своих членов, отбирая наиболее честных и выдержанных, то это значит, что такая партия непобедима, ибо партия стала по сути дела выборным органом рабочего класса, пользующимся безраздельным доверием со стороны рабочего класса. Такая партия будет жить на страх врагам, такая партия разлагаться не может. Беда нашей оппозиции состоит в том, что она подошла к вопросам партии, к вопросам об итогах дискуссии не с точки зрения марксиста, расценивающего удельный вес партии под углом зрения ее влияния в массах, ибо партия для масс существует, а не наоборот, - ас точки зрения формальной, с точки зрения чистого аппарата. Для того, чтобы найти простой и прямой ключ к пониманию итогов дискуссии, нужно обратиться не к болтовне об аппарате, а к тем 200 тысячам, которые вошли в партию и которые вскрыли глубокий демократизм партии. Упоминания в речах оппозиционеров о демократии есть пустая болтовня, а вот когда рабочий класс посылает в партию 200 тысяч новых членов, - это настоящий демократизм. [27]
Каждый человек станет не только производителем материальных благ, но и активным общественным деятелем. Большую часть общественных обязанностей граждане будут выполнять поочередно. Общественные работы будут выполняться добровольно и бесплатно, деятельность в аппарате коммунистического самоуправления перестанет быть обособленной профессией. В связи с этим демократия как форма государства и политической организации общества окончательно превратится в форму выражения трудовой и общественной активности масс. Конечно, демократия есть тоже форма государства, которая должна исчезнуть, когда исчезнет государство... [28]
Советы - непосредственная организация самих трудящихся и эксплуатируемых масс, облегчающая им возможность самим устраивать государство и управлять им всячески, как только можно. Именно авангард трудящихся и эксплуатируемых, городской пролетариат, получает то преимущество при этом, что он наилучше объединен крупными предприятиями; ему всего легче выбирать и следить за выборными. Автоматически советская организация облегчает объединение всех трудящихся и эксплуатируемых вокруг их авангарда, пролетариата. Старый буржуазный аппарат - чиновничество, привилегии богатства, буржуазного образования, связей и проч. Свобода печати перестает быть лицемерием, ибо типографии и бумага отбираются у буржуазии. Советская власть многие и многие тысячи этих лучших зданий отняла сразу у эксплуататоров и таким образом сделала в миллион раз более демократичным право собраний для масс, - то право собраний, без которого демократия есть обман. Непрямые выборы в нелокальные, неместные Советы облегчают съезды Советов, делают весь аппарат дешевле, подвижнее, доступнее для рабочих и для крестьян в такой период, когда жизнь кипит и требуется особенно быстро иметь возможность отозвать своего местного депутата или послать его на общий съезд Советов. [29]