Cтраница 1
Биккертон очень скоро открыл в юноше из Пунгареху дар исследователя. [1]
Промолчит Биккертон, в позапрошлом году навсегда переставший стареть, и безумствовать, и лелеять свое чудаческое непризнанное величье. Он в последний раз воздал должное старому учителю, написав некролог о нем. [2]
О Биккертоне написано мало. [3]
Такой представляется решающая роль Биккертона в этой на первый взгляд не очень понятной истории избрания третьекурсника Эрнста Резерфорда в члены Кентерберийского философского института. Если эта догадка и может показаться излишне хитроумной, отбрасывать ее все-таки не стоит. [4]
И все-таки эти отвлекающие посещения Биккертона тоже бывали хороши. [5]
Тремя годами позднее Резерфорд улыбался точности, с какой написал ему о Биккертоне молодой венгр - д-р Дьердь фон Хевеши, радиохимик, некоторое время работавший в Манчестере. Хевеши встретил Биккертона на конгрессе Би-Эй в Бирмингаме и был вместе с ним на экскурсии в Ке-нильвортском замке. [6]
Тремя годами позднее Резерфорд улыбался точности, с какой написал ему о Биккертоне молодой венгр - д-р Дьердь фон Хевеши, радиохимик, некоторое время работавший в Манчестере. Хевеши встретил Биккертона на конгрессе Би-Эй в Бирмингаме и был вместе с ним на экскурсии в Ке-нильвортском замке. [7]
То была первая маленькая слава, его посетившая. Он становился надеждой не только матери и отца, братьев и сестер, Мэри Ньютон и Биккертона. [8]
Стало быть, все свершилось, как и предполагал Биккер-тон. Внутренняя работа, происходившая в юном Резерфорде ( невидимая и потому никем не задокументированная), повела его еще дальше, чем Биккертон рассчитывал. [9]
Непредвиденная встреча с учителем в октябре 1910 года была отрадна Резерфорду. Он слушал старика и вспоминал начало начал - свой укромный дэн в подвале колледжа - и прикидывал, сколько же лет теперь Биккертону. А старик с прежней уверенностью и нерастраченными надеждами говорил, как много обещают его умозрительные астрономические построения, памятные Эрнсту со студенческой поры. Он пытается пустить в ход свою теорию столкновений звезд, - написал Резерфорд матери о лондонских планах Биккертона. И думал о том, что сам он, в сущности, тоже занят теорией подобных столкновений в микровселенной атома, да только не знает, как пустить в ход уже сконструированный механизм этих незримых событий. [10]
Биккертон очень скоро открыл в юноше из Пунгареху дар исследователя. И наверное, Биккертон сперва огорчался, замечая, что вовсе не к физике питает пристрастие этот улыбчиво-серьезный мальчик с Северного острова. [11]
Можно, разумеется, напридумать правдоподобные сцены, полные долгих объятий и похлопываний по плечам, бурных словоизлияний и тишайшей трогательности... Легко услышать через даль времен срывающийся голос учительницы Марты, вновь увидевшей, наконец, своего Эрнста... Легко разглядеть в той далекой дали раскинутые руки профессора Биккертона, идущего навстречу своему ученику. [12]
Он не рассказал своим коллегам, что юноша еще не выбрал своей стези окончательно. Юнец должен был думать о расплате. А в платежеспособность Резерфорда Биккертон верил безусловно. [13]
Непредвиденная встреча с учителем в октябре 1910 года была отрадна Резерфорду. Он слушал старика и вспоминал начало начал - свой укромный дэн в подвале колледжа - и прикидывал, сколько же лет теперь Биккертону. А старик с прежней уверенностью и нерастраченными надеждами говорил, как много обещают его умозрительные астрономические построения, памятные Эрнсту со студенческой поры. Он пытается пустить в ход свою теорию столкновений звезд, - написал Резерфорд матери о лондонских планах Биккертона. И думал о том, что сам он, в сущности, тоже занят теорией подобных столкновений в микровселенной атома, да только не знает, как пустить в ход уже сконструированный механизм этих незримых событий. [14]
Внезапно он подумал, что, в сущности, готовится совершить маленькое предательство. Правда, предательский смысл его слов поймут далеко не все. И ему стало не по себе при мысли, что он произнесет свою речь именно с этой кафедры: днем за нею стоял Биккертон. Он любил профессора и глубоко почитал его. И разумеется, то, что он собирался сейчас сказать, не противоречило ни этой любви, ни этому почитанию. [15]