Cтраница 1
Октябрьский переворот 1917 года в России стал настоящей катастрофой для страны и принес неисчислимые беды нашему народу. Пришедшие к власти на штыках озверевшей матросни и деморализованных солдат большевики не только организовали тотальный грабеж населения и почти криминальный террор богачам, но и стали отбирать у них жилье. [1]
Так Октябрьский переворот, устанавливая связь между народами отсталого Востока и передового Запада, стягивает их в общий лагерь борьбы с империализмом. [2]
Октябрьского переворота, мы знаем это из опыта окраин, различных частей, входивших в состав прежней Российской империи, где на смену Советской власти приходили представители другой власти. [3]
Статья Октябрьский переворот и национальный вопрос ( см. настоящий том, стр. Газета Жизнь Национальностей - орган Народного комиссариата по делам национальностей; выходила еженедельно в Москве с 9 ноября 1918 года по 16 февраля 1922 года. [4]
После Октябрьского переворота и установления Советской власти был принят Декрет от 23 января 1918 года Об отделении церкви от государства и школы от церкви. В этом Декрете впервые провозглашалось, что все религии должны быть в равном положении и что каждый гражданин имеет право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. [5]
После октябрьского переворота пришла сильнейшая атеистическая пропаганда, а вместе с ней - и отделение церкви от государства, и гонения на веру, церковь и духовенство... Не будь последних явлений, неизвестно, какое течение принял бы ход дел. [6]
Фактически же Октябрьский переворот свершился почти мирно, потому что к тому времени и на съезде Советов и во многих Советах большинство стало революционным. [7]
Таким образом, Октябрьский переворот, покончив го старым, буржуазно-освободительным национальным движением, открыл эру нового, социалистического движения рабочих и крестьян угнетенных национальностей, направленного против всякого, - значит и национального, - гнета, против власти буржуазии, своей и чужой, против империализма вообще. [8]
Теперь, после октябрьского переворота, после свержения политической власти буржуазии в России, после разрыва и опубликования нами всех тайных империалистических договоров, после аннулирования иностранных займов, после предложения рабочим и крестьянским правительством справедливого мира всем без изъятия народам, Россия, вырвавшись из тисков империалистической войны, вправе заявить, что она не участвует в ограблении и подавлении чужих стран. [9]
Теперь, после октябрьского переворота, после свержения политической власти буржуазии в России, после разрыва и опубликования нами всех тайных империалистических договоров, после аннулирования иностранных займов, поело предложения рабочим и крестьянским правительством справедливого мира всем без пз ьнтия народам, России, вырвавшись из тисков империалистической войны, вправе заявить, что она не участвует в ограблении и подавлении чужих стран. [10]
Третий поворот начался с Октябрьского переворота, когда смертельная схватка двух империалистических групп Запада дошла до высшей точки; когда революционный кризис на Западе явно нарастал; когда обанкротившаяся и запутавшаяся в противоречиях буржуазная власть в России пала под ударом пролетарской революции; когда победившая пролетарская революция, порвав с империализмом и выйдя из войны, обрела себе в лице империалистических коалиций Запада заклятых врагов; когда акты нового Советского правительства о мире, о конфискации помещичьих земель, экспроприации капиталистов и освобождении угнетенных национальностей снискали ему доверие миллионов трудящихся всего мира. Это был поворот в международном масштабе, ибо впервые был прорван международный фронт капитала, впервые был поставлен на практическую ногу вопрос о низвержении капитализма. [11]
Ближайшие же месяцы после Октябрьского переворота показали, на чьей стороне была суровая, горькая правда. [12]
Однако в стране после октябрьского переворота 1917 года утверждалась тоталитарная диктатура, не нуждавшаяся в социологической науке, тем более буржуазной. [13]
За два месяца до октябрьского переворота я писал: Интернационализм для нас не отвлеченная идея, существующая только для того, чтобы при каждом подходящем случае изменять ей ( как для Церетели или Чернова), а непосредственно руководящий, глубоко практический принцип. Прочный, решающий успех немыслим для нас вне европейской революции. Рядом с именами Церетели и Чернова я не мог тогда еще поставить имя Сталина, философа социализма в отдельной стране. [14]
Это особенно ярко сказалось после Октябрьского переворота. [15]