Cтраница 2
Категорический императив, который вообще выражает лишь то, что есть обязательность, гласит: поступай согласно максиме, которая в то же время может иметь силу всеобщего закона. Следовательно, свои поступки ты должен сначала рассмотреть, исходя из субъективного основоположения; но значимо ли также объективно это основоположение - это ты можешь узнать лишь по тому, что, так как твой разум испытывает его: можешь ли ты благодаря ему мыслить себя в то же время устанавливающим всеобщие законы, это основоположение может оказаться пригодным в качестве такого всеобщего законодательства. [16]
Общие законы распространяют свое действие на одну из них. Примером общего закона может выступать закон сохранения энергии, действие которого проявляется во всех природных явлениях, изучаемых естественными науками. Всеобщие законы - это такие законы, которые действуют во всех трех сферах действительности и изучаются философией. [17]
Однако позитивизм был глубоко чужд историзму. Произвольно конструируемые позитивистами всеобщие законы насиловали конкретные историч. Что же касается школы Ранке, то она выступала с открыто идеалистич. [18]
Научные законы классифицируются по критерию общности в зависимости от того, на какой круг явлений распространяется их действие. К первой группе относятся законы, сфера действия которых сравнительно узка, это так называемые конкретные, специфические законы. Вторую группу составляют общие законы, сфера действия которых достаточно широка и не ограничивается одним или несколькими видами явлений. Третью группу составляют всеобщие законы материального мира, действие которых проявляется во всех областях. [19]
Все многообразие законов, являющихся результатом многочисленных опытов и их теоретических обобщений, пронизано некими общими принципами, которые так или иначе содержатся в каждом законе. Глубокий смысл законов сохранения состоит в том, что каждый из них связан с какой-либо симметрией законов природы. Нетер, которая гласит: Если свойства системы не меняются от какого-либо преобразования переменных, то этому соответствует определенный закон сохранения. Как известно из классической механики, всеобщие законы сохранения энергии, импульса и момента импульса следуют из предположения об однородности и изотропности пространства-времени. В атомной физике закономерности периодической таблицы Менделеева связаны с инвариантностью относительно вращений. Теория относительности полностью зиждется на идее лоренц-инвариантности. [20]
Он впервые показал, что эти формы - не пустые оболочки, в к-рых может фиксироваться любое содержание, а что в них выражаются существенные связи и отношения самих вещей. Однако причину этой содержательности мышления Гегель видел в том, что мышление - творец мира, поэтому оно заключает в себе все свойства, все качества конкретных предметов, к-рые оно порождает. Она опирается на материалистическое решение основного вопроса философии, рассматривает мышление как отражение объективной реальности, а логические формы - как отраженные в человеческой голове отношения вещей, с к-рыми человек неоднократно сталкивается в своей практической деятельности. Опираясь на законы диалектики, на всеобщие законы развития объективного мира, человек все глубже проникает в предметы и явления, познает их. [21]
А затем объявляют необходимое единственно достойным научного интереса, а случайное - безразличным для науки. Это означает следующее: то, что можно подвести под законы, что, следовательно, знают, то интересно, а то, чего нельзя подвести под законы, чего, следовательно, не знают, то безразлично, тем можно пренебречь. Но при такой точке зрения прекращается всякая наука, ибо наука должна исследовать как раз то, чего мы не знаем. Это значит: что можно подвести под всеобщие законы, то считается необходимым, а чего нельзя подвести, то считается случайным. Легко видеть, что это такого сорта наука, которая выдает за естественное то, что она может объяснить, и приписывает сверхъестественным причинам то, что для нее необъяснимо. При этом для существа самого дела совершенно безразлично, назову ли я причину необъяснимых явлений случаем или богом. Оба эти названия являются лишь выражением моего незнания и поэтому не относятся к ведению науки. Наука прекращается там, где теряет силу необходимая связь. [22]
А затем объявляют небходимое единственно достойным научного интереса, а случайное - безразличным для науки. Это означает следующее: то, что можно подвести под законы, что, следовательно, знают, то интересно, а то, чего нельзя подвести под законы, чего, следовательно, не знают, то безразлично, тем можно пренебречь. Но при такой точке зрения прекращается всякая наука, ибо наука должна исследовать как раз то, чего мы не знаем. Это значит: что можно подвести под всеобщие законы, то считается необходимым, а чего нельзя подвести, то считается случайным. Легко видеть, что это такого сорта наука, которая выдает за естественное то, что она может объяснить, и приписывает сверхъестественным причинам то, что для нее необъяснимо. При этом для существа самого дела совершенно безразлично, назову ли я причину необъяснимых явлений случаем или богом. Оба эти названия являются лишь выражением моего незнания и поэтому не относятся к ведению науки. Наука прекращается там, где теряет силу необходимая связь. [23]
Весьма важным способом изучения особенностей тепловых процессов служит термодинамический метод изучения явлений природы. Сущность этого метода заключается в следующем. При выполнении экспериментов изме - - ряют численные значения макроскопических величин, характеризующих изучаемый процесс. По результатам таких экспериментов находят закономерную связь между параметрами, а затем производят математический анализ этой связи на основе всеобщих законов природы, в справедливости которых нет никаких сомнений. Всеобщие законы природы, на основе которых проводят такой анализ, называют началами термодинамики. [24]
Весьма важным способом изучения тепловых процессов служит термодинамический метод. Сущность этого метода заключается в следующем. При выполнении экспериментов измеряют числовые значения макроскопических величин, характеризующих изучаемый процесс. По результатам таких экспериментов находят закономерную связь между параметрами, а затем производят математический анализ этой связи на основе всеобщих законов природы, в справедливости которых нет никаких сомнений. Всеобщие законы природы, на основе которых проводят такой анализ, называют началами термодинамики. [25]
Он представляет собой всестороннее обобщение достижений всех наук о природе и обществе, развиваясь вместе с тем как самостоят, филос. Она имеет свое объективное основание. В любой области явлений действуют специфические для данной области и наиболее общие законы, характерные для бытия и познания в целом. Частные науки изучают специфические для определенной области явлений законы. Если всеобщие законы развития мира и познания и конкретные формы их проявления можно изучать лишь на основе и в тесной связи с изучением и обобщением частных законов, то знание всеобщих законов, в свою очередь, служит руководящей основой для изучения специфич. Будучи найдены, эти общие законы превращаются в мощное орудие ориентировки в сложном лабиринте бесконечного множества разнокачественных предметов и явлений. Поэтому каждая наука базируется на результатах познания всеобщих законов развития как на методо-логич. [26]
Маркс первый, на основании богатейшего материала; гигантского моря фактов, огромного знакомства с историческим материалом разных эпох и народов, необычайно богатого опыта новейшей европейской истории, практики общественной классовой борьбы, великим мастером которой он был сам во всех ее областях, вывел законы исторического развития. Это - монументальное теоретическое достро ение, равного которому не знает мир. Там, где раньше царил случай, деяния полководцев и царей, носы Клеопатры и желудок Наполеона; там, где люди видели непонятную борьбу абстракций и символов, кровавые сечи за форму причастия или знак полумесяца против креста; там, где идеалистическая философия давала суррогат объяснения, заставляя своего духа перманентно воплощаться в реальном историческом процессе - там впервые заняла свое место настоящая наука, уничтожившая иллюзорные связи вещей и процессов и поставившая на их место действительные связи. Общество, историческое общество, было научно открыто как живое и многосложное, внутренне противоречивое и движущееся, связанное с природой и активно на нее воздействующее, единство, развивающее свои противоречия и переходящее из одной качественно определенной формации в другую, с особыми, специфическими законами. Каким образом, всеобщие законы общественно-исторического развития ( Энгельс) уже таят в себе особые законы движения специфических общественно-исторических формаций, выражающие специфические формы движущих противоречий: законы развития феодализма, например, не те, что законы развития капитализма; законы движения каждой такой формации оригинальны, хотя они и действуют на основе общих закономерностей, устанавливаемых теорией исторического материализма. Иначе и не может быть, ибо различны производительные силы ( и количественно, и качественно), различны экономические структуры, различны классы, различны надстройки; все жизненное единство и все его противоречия другие. Поэтому, например, закон периодических кризисов перепроизводства нелепо искать в натуральных формах хозяйства - как нелепо искать в застойных обществах подвижных форм научного мышления, вроде счисления бесконечно малых. Это - не контовский consensus ( согласие, единодушие ( лат. Здесь все противоречиво, подвижно, диалектично: здесь играет живая историческая жизнь. [27]
Другая противоположность, в которой запутывается метафизика, - это противоположность случайности и необходимости. Есть ли что-нибудь более резко противоречащее друг другу, чем эти две логические категории. Как возможно, что обе они тождественны, что случайное необходимо, а необходимое точно так же случайно. Обычный человеческий рассудок, а с ним и большинство естествоиспытателей, рассматривает необходимость и случайность как определения, раз навсегда исключающие друг друга. Какая-нибудь вещь, какое-нибудь отношение, какой-нибудь процесс либо случайны, либо необходимы, но не могут быть и тем и другим. Таким образом, то и другое существует в природе бок о бок; природа содержит в себе всякого рода предметы и процессы, из которых одни случайны, другие необходимы, причем все дело только в том, чтобы не смешивать между собой эти два сорта. Так, например, принимают решающие видовые признаки за необходимые, считая остальные различия у индивидов одного и того же вида случайными; и это относится как к кристаллам, так и к растениям и животным. При этом, в свою очередь, низшая группа рассматривается как случайная по отношению к высшей: так, например, считают случайным, сколько имеется различных видов genus felis или equus, или сколько имеется родов и отрядов в каком-нибудь классе, или сколько существует индивидов в каждохм из этих видов, или сколько различных видов животных встречается в той или иной определенной местности, или каковы вообще фауна, флора. А затем объявляют необходимое единственно достойным научного интереса, а случайное - безразличным для науки. Это означает следующее: то, что можно подвести под законы, что, следовательно, знают, то интересно, а то, чего нельзя подвести под законы, чего, следовательно, не знают, то безразлично, тем можно пренебречь. Но при такой точке зрения прекращается всякая наука, ибо наука должна исследовать как раз то, чего мы не знаем. Это значит: что можно подвести под всеобщие законы, то считается необходимым, а чего нельзя подвести, то считается случайным. Легко видеть, что это такого сорта наука, которая выдает за естественное то, что она может объяснить, и приписывает сверхъестественным причинам то, что для - нее необъяснимо. При этом для существа самого дела совершенно безразлично, назову ли я причину необъяснимых явлений случаем или богом. [28]