Cтраница 1
Субъективисты хвастливо называли себя продолжателями лучших традиций 00 - х годов. [1]
На место рассуждений субъективистов об обществе вообще, рассуждений бессодержательных и не шедших далее мещанских утопий ( ибо не выяснена была даже возможность обобщения самых различных социальных порядков в особые виды социальных организмов) - было поставлено исследование определенных форм устройства общества. Во-вторых, действия живых личностей в пределах каждой такой общественно-экономической формации, действия, бесконечно разнообразные и, казалось, не поддающиеся никакой систематизации, были обобщены и сведены к действиям групп личностей, различавшихся между собою по роли, которую они играли в системе производственных отношений, по условиям производства и, следовательно, по условиям их жизненной обстановки, по тем интересам, которые определялись этой обстановкой, - одним словом, к действиям классов, борьба которых определяла развитие общества. Этим был опровергнут детски-наивный, чисто механический взгляд на историю субъективистов, удовлетворявшихся ничего не говорящим положением, что историю делают живые личности, и не хотевших разобрать, какой социальной обстановкой и как именно обусловливаются их действия. На место субъективизма было поставлено воззрение на социальный процесс, как на естественно-исторический процесс, - воззрение, без которого, конечно, и не могло бы быть общественной науки. Струве очень справедливо указывает, что игнорирование личности в социологии или, вернее, ее устранение из социологии есть в сущности частный случай стремления к научному познанию ( 33), что индивидуальности существуют не только в духовном, но и в физическом мире. Все дело в том, что подведение индивидуальностей под известные общие законы давным-давно завершено для мира физического, а для области социальной оно твердо установлено лишь теорией Маркса. [2]
Заостривание борьбы есть пустая фраза субъективистов, забывающих, что марксизм требует для оправдания всякого лозунга точного анализа и экономической действительности, и политической обстановки, и политического значения этого лозунга. [3]
Он оставил совершенно в стороне вопрос о долженствовании, как праздный и могущий интересовать лишь субъективистов, и все время говорил лишь о действительных общественно-экономических отношениях, о действительной их эволюции. [4]
Современному цитатеио нужно пояснить что, как пишет БСЭ, в 1936 и 1939 гг имел место ряд осфых дискуссий по методологическим проблемам тео ретичсской биологии В ходе этих тискуссии подверглись резкой субъективист ской критике некоторые пото / кения генетики и дарвинизма и основанные на них принципы сетскции Группа ученых ( Т Д Лысенко и др) отстаивала ошибочные механистические взгляды на природу наследственности видообразования есте ственного отбора, органической целесообразности и др После сессии ВА. [5]
В свете высказываний И. В. Сталина об объективности и познаваемости законов природы и общества исключительный интерес приобретает история открытия Менделеевым периодического закона и его горячая, упорная защита материалистического взгляда на этот закон природы от идеалистических наскоков на него со стороны всякого рода субъективистов и скептиков, агностиков и энергетиков. [6]
Философские основания ложных оценок путей развитии России Ленин видит в субъективистской трактовке общества. В книге показано, что сам вопрос должна ли Россия пройти через капиталистическую фазу развития, выдвигаемый либеральными народниками - праздный и могущий интересовать лишь субъективистов. Ленин подчеркивает, что следует говорить не о дол-жгнстновании, а о действительных социалыю-экономич. [7]
Современные буржуазные фальсификаторы и ревизионисты особенно изощряются в своих попытках нарушить, подорвать единство, цельность марксистско-ленинскою учения, противопоставляя Ленина Марксу, ленинизм - марксизму. Они стараются представить Маркса как объективиста, будто бы полагавшегося на стихийный ход истории, эволюционное превращение капитализма в социализм; Ленина же, в противовес Марксу, рисуют как субъективиста, бланкиста, волюнтариста, якобы считавшего, что революционные насильственные действия небольшой заговорщической группы являются основной движущей силой исторического процесса. Это ложное истолкование марксизма и его высшего этапа - ленинизма не имеет ничего общего с действительностью и представляет собой злостную клевету на марксизм-ленинизм. [8]
Крайне негативно оценивает Плеханов субъективный метод в социологии Михайловского, называя его величайшей нелепостью. Поскольку критерий истины лежит не во мне, а в отношениях, существующих вне меня, постольку истинны взгляды, правильно представляющие эти отношения и ошибочны взгляды, их искажающие. Субъективист же стремится потопить эти отношения в воде своего нравственного негодования. С точки зрения Маркса, правилен идеал, соответствующий экономической действительности, но это не отжившая реальность, а та, которая наступает объективно. [9]
А понятно само собой, что без такого воззрения не может быть и общественной науки. Субъективисты, например, признавая законосообразность исторических явлений, не в состоянии, однако, были взглянуть на их эволюцию как на естественно-исторический процесс, - и именно потому, что останавливались на общественных идеях и целях человека, не умея свести этих идей и целей к материальным общественным отношениям. [10]
Эта стратегия возникает из сочетания идеального и реального подходов. Согласно этой стратегии, общество понимается как объективная и ограничительная структура идей. В отличие от субъективистов, рационалисты считают, что идеи, смыслы не являются достоянием индивидов - все это находится за пределами индивидуального сознания. Идеи устанавливают пределы и указывают на возможности осмысленного действия индивидуальных действующих субъектов. [11]
Но сразу же отметим, что этот философский принцип, не совсем применимый и к биологии ( из которой он его выводил), был еще в большей степени сомнителен в применении к социологии. В своей социальной монадологии он не столько изучает исторические факты, сколько дедуцирует на них априорные схемы, подгоняя данные под них. Критики неоднократно подчеркивали этот методологический просчет субъективистов. [12]
На место рассуждений субъективистов об обществе вообще, рассуждений бессодержательных и не шедших далее мещанских утопий ( ибо не выяснена была даже возможность обобщения самых различных социальных порядков в особые виды социальных организмов) - было поставлено исследование определенных форм устройства общества. Во-вторых, действия живых личностей в пределах каждой такой общественно-экономической формации, действия, бесконечно разнообразные и, казалось, не поддающиеся никакой систематизации, были обобщены и сведены к действиям групп личностей, различавшихся между собою по роли, которую они играли в системе производственных отношений, по условиям производства и, следовательно, по условиям их жизненной обстановки, по тем интересам, которые определялись этой обстановкой, - одним словом, к действиям классов, борьба которых определяла развитие общества. Этим был опровергнут детски-наивный, чисто механический взгляд на историю субъективистов, удовлетворявшихся ничего не говорящим положением, что историю делают живые личности, и не хотевших разобрать, какой социальной обстановкой и как именно обусловливаются их действия. На место субъективизма было поставлено воззрение на социальный процесс, как на естественно-исторический процесс, - воззрение, без которого, конечно, и не могло бы быть общественной науки. Струве очень справедливо указывает, что игнорирование личности в социологии или, вернее, ее устранение из социологии есть в сущности частный случай стремления к научному познанию ( 33), что индивидуальности существуют не только в духовном, но и в физическом мире. Все дело в том, что подведение индивидуальностей под известные общие законы давным-давно завершено для мира физического, а для области социальной оно твердо установлено лишь теорией Маркса. [13]
Действительно, это в высшей степени характерный факт. Михайловский писал о Марксе много раз, но никогда и не заикался о том отношении, в котором находится метод Маркса к субъективному методу п социологии. Маркса, но обходил строгим молчанием вопрос - к примеру скажем - о том, не подходят ли российские субъективисты под метод Прудона, желающего переделать товарное хозяйство по своему идеалу справедливости. Чем отличается этот критерий ( справедливости - justice eternclle) от критерия г-на Михайловского: современная наука и современные нравственные идеи. И почему г. Михайловский, так энергично протестовавший всегда против отождествления метода общественных наук с методом наук естественных, не спорил против заявления Маркса, что подобный метод Прудона совершенно так же нелеп, как если бы химик пожелал вместо изучения действительных законов обмена веществ преобразовать этот обмен по законам сродства. [14]
С точки зрения Маркса и Энгельса, философия не имеет никакого права на отдельное самостоятельное существование, и ее материал распадается между разными отраслями положительной науки. Таким образом, под философским обоснованием можно разуметь или сопоставление посылок ее с твердо установленными законами других наук [ и г. Струве сам признал, что уже психология дает положения, заставляющие отказаться от субъективизма и принять материализм ], или опыт применения этой теории. Последнее заявление автора содержит признание, что материализм - единственно научный метод социологии, и поэтому, конечно, нужен пересмотр фактов с ЭТОР: точки зрения, особенно пересмотр фактов русской истории и действительности, так усердно искажавшихся российскими субъективистами. Что касается последнего замечания насчет возможных одно-сторонностей и слишком поспешных обобщений, то мы, не останавливаясь на этом общем и потому неясном замечании, обратимся прямо к одной из тех поправок, которую вносит не зараженный ортодоксией автор в слишком поспешные обобщения Маркса. [15]