Cтраница 3
Но его вполне объясняет логика классовых интересов буржуазии. Буржуазия хочет поэтому, в сущности, не полной свободы, не полного самодержавия народа, а сделки с реакцией, сделки с самодержавием. Буржуазия хочет парламентаризма, чтобы обеспечить господство капитала, а не бюрократии, и в то же время она хочет монархии, постоянного войска, сохранения известных преимуществ бюрократии, чтобы не дать революции дойти до конца, чтобы не вооружить пролетариат, - понимая под вооружением и непосредственное вооружение оружием, и вооружение полной свободой. Противоречивое классовое положение буржуазии между самодержавием и пролетариатом неизбежно порождает, независимо даже от воли и сознания тех или иных отдельных лиц, бессмысленные и нелепые формулы соглашения. Лозунг учредительного собрания оказывается превращенным в фразу, великое требование восставшего за свободу пролетариата низведено до комедиантства; так оскверняет буржуазия все и вся на свете, подменяя борьбу торгашеством. [31]
Во всех сословных монархиях Запада признавался принцип контроля общества за законодательством и финансами: генеральные штаты и верховные палаты имели право отказывать в исполнении законов, не внесенных ими добровольно в свои протоколы. В результате сами сословные камеры были вынуждены согласиться на создание постоянного, независимого от их вотума налога, который шел на содержание столь же постоянного войска. [32]
Постоянное войско везде и во всех странах служит не столько против внешнего, сколько против внутреннего врага. Вырвем зло с корнем. Уничтожим совершенно постоянное войско. [33]
Он постоянен в дружбе. Ji старости у него образовался постоянный взгляд на вещи и неизменные правила. Долговременный, рассчитанный на длительный срок существования, не временный. Постоянная армия или постоянное войско - армия, содеряшмая в мирное время. [34]
В отчете Центрального Комитета партии В. И. Ленин отметил, что для партии и Советской власти вопрос о строительстве Красной Армии был совершенно новым вопросом, который до Октября не ставился даже теоретически. Основоположникам научного коммунизма была ясна необходимость создания особой вооруженной силы пролетарского государства. На этот вопрос не давала ответа также программа партии, принятая на II съезде РСДРП. По военному вопросу в программе выдвигалось требование замены постоянного войска всеобщим вооружением народа - требование, относящееся к решению задач буржуазно-демократической революции. В противоположность меньшевикам и эсерам, которые обвиняли партию в отказе от старого программного требования о замене постоянной армии всеобщим вооружением народа, Центральный Комитет указывал, что в новых исторических условиях поддержка такого требования становится орудием реакции. [35]
Социал-демократы требуют, чтобы постоянное войско было уничтожено, а вместо него чтобы введено было народное ополчение, чтобы весь народ был вооружен. Постоянное войско, это - войско, отделенное от народа и подготовляемое для того, чтобы в народ стрелять. Если бы солдата не запирали на несколько лет в казарму и не муштровали его там бесчеловечно, разве бы мог солдат стрелять в своих братьев, в рабочих и крестьян. Для защиты государства от нападения неприятеля вовсе не нужно постоянное войско; для этого достаточно народное ополчение. Если каждый гражданин государства будет вооружен, тогда никакой неприятель не может быть страшен России. А народ избавлен бы был от гнета военщины: на военщину уходят сотни миллионов рублей в год, все эти деньги собираются с народа, от этого и подати так велики и жить становится все труднее. Военщина еще более усиливает власть чиновников и полиции над народом. Военщина нужна, чтобы грабить чужие народы, например, чтобы отнимать землю у китайцев. [36]
Вооружение всей нации, введенное революцией, претерпело в скором времени значительные ограничения. Или же там, где действительно строго проводился принцип всеобщей воинской повинности, создавали самое большее милиционную армию, находившуюся под знаменами всего каких-нибудь несколько недель - как это было в Швейцарии. И хотя обязательная для всех служба в постоянном войске никогда строго не проводилась - тоже из неумолимых финансовых соображений - все же прусская система ландвера предоставляла в распоряжение правительства такое значительное количество людей, обученных и организованных в готовые кадры, что Пруссия имела определенный перевес над всякой другой страной с таким же количеством населения. [37]
В обшей концепции русской истории, сложившейся у С. М. Соловьева, XVII век занимает особое место. По-своему объяснив его, как поворот от осьмивекового движения на Восток к движению на Запад, исследователь правильно отметил, что направление реформ Петра I определилось раньше, уже в XVII столетии. Соловьева реформы Петра I предстали не как результат личной воли и деятельности преобразователя, а как подготовленные и исторически обусловленные мероприятия. Еще в самом начале своего труда, характеризуя общий ход русской истории, С. М. Соловьев писал: С новою династиею начинается приготовление к тому порядку вещей, который знаменует государственную жизнь России среди европейских держав. При первых трех государях новой династии мы видим уже начало важнейших преобразований: является постоянное войско. [38]
Они на свой собственный страх и риск вели войны и заключали мир, держали постоянное войско, созывали ландтаги, облагали население налогами. Значительную часть низшего дворянства и городов они уже подчинили своей власти и продолжали прибегать к любым средствам, чтобы присоединить к своим владениям остальные, пока еще непосредственно подчиненные империи, города и баронства. Они вводили налоги и собирали деньги, когда им было угодно; право сословий разрешать налоги редко признавалось и еще реже осуществлялось на деле. И даже в этом случае князь обычно получал большинство при помощи двух сословий, свободных от уплаты налогов, но принимавших участие в их потреблении - рыцарства и высшего духовенства. Потребность князей в деньгах росла вместе с ростом роскоши и расходов на содержание двора, появлением постоянного войска и все большим увеличением расходов по управлению. [39]