Cтраница 3
Взгляды на русскую коммунистическую крестьянскую общину, которые он отстаивал в полемике со мной, были по существу взглядами Герцена. Этот последний, панславистский беллетрист, которого раздули в революционера, узнал из Этюдов о России Гакстгау-зена 471, что крепостные крестьяне в его имениях не ведают частной собственности на землю, а время от времени производят между собой передел пахотной земли и лугов. Как беллетристу, ему не к чему было изучать то, что вскоре стало известно всем и каждому, а именно, что общинная собственность на землю является формой владения, которая в первобытную эпоху господствовала у германцев, кельтов, индийцев, словом у всех индоевропейских народов, в Индии существует еще и поныне, в Ирландии и Шотландии только недавно насильственно уничтожена, в Германии встречается местами даже теперь, что это отмирающая форма владения, которая на деле представляет собой явление, общее всем народам на известной ступени развития. Но как панславист, Герцен, который был социалистом в лучшем случае на словах, увидел в общине новый предлог для того, чтобы в еще более ярком свете выставить перед гнилым Западом свою святую Русь и ее миссию - омолодить и возродить, в случае необходимости даже силой оружия, этот прогнивший, отживший свой век Запад. То, чего не могут осуществить, несмотря на все свои усилия, одряхлевшие французы и англичане, русские имеют в готовом виде у себя дома. [31]
Надо сказать, что эстетические принципы и личные художественные вкусы Соловьева совпадали. Отвечая на бесчисленные вопросы ( своеобразное светское развлечение), он написал в альбом Т. Л. Сухотиной, что любимые его поэты - Пушкин и Мицкевич, любимый писатель - Гофман, из композиторов он ценил Моцарта и Глинку. Известно, что философ-критик не любил театр, равнодушно относился к живописи, охотно признавался, что не читает современных русских беллетристов, даже утверждал, что период литературный или словесный кончился, а начался период бессловесный. [32]
И в самом деле, есть ряд примеров, когда на первый взгляд именно случай рождает изобретение. Его корни кроются в сенсационных сообщениях дилетантов, принимавших элемент внезапности в изобретении за случай. Именно эти досужие беллетристы от науки убедили всех, что самым обильным и почти единственным источником всех открытий и изобретений, особенно в прошлые времена, был случай. [33]
У оке год носился по родной земле Павел Корчагин в тачанке, на орудийном передке. Она ведет бестолковую оюизнъ, вечно носится с этим беллетристом. Он носится с своим предложением. Страд, к носить ( см. носить в 1 2 и 3 знач. [34]
Головин явился из Лугано. Издает журнал, или Revue по-французски. Рейхелям 15 октября 1852 г. Статья моя будет длинновата, но едва ли иначе возможно. Огарев, Письмо А. И. Герцену 7 марта 1867 г. Беллетристы работают для revues и журналов, дающих небольшую, но верную плату, и принуждены писать чрезвычайно много, чтоб иметь средства к существованию. [35]
Трактовку любви у Фурье господин Грюн может критиковать без малейшего труда, поскольку Грюн судит о его критике современных любовных отношений на основании тех фантазий, с помощью которых Фурье хотел создать себе представление о свободной любви. Как настоящий немецкий филистер, господин Грюн принимает эти фантазии всерьез. Но если уж он хотел заняться этой стороной системы, то непонятно, почему он не занялся взглядами Фурье па воспитание, которые представляют наилучшее, что имеется в этой области, и содержат в себе гениальнейшие наблюдения. Вообще же из рассуждений господина Грюна о любви ясно видно, что он, кок истый младогерманский беллетрист, мало что почерпнул из критики, которую дал Фурье. Он думает, что безразлично, исходить ли из упразднения брака или из упразднения частной собственности: одно непременно должно повлечь за собой другое. Но нужно обладать чисто беллетристической фантазией, чтобы желать исходить из другой формы разложения брака, чем та, которая уже существует теперь па практике в буржуазном обществе. У самого Фурье он мог бы заметить, что тот всегда исходит только из преобразования производства. [36]
Он и при Петре Великом, и при Елизавете Петровне, и при Александре I, и при Николае Павловиче дал свои плоды, вызвав фабричное тканье и пряденье, хоть в них настоятельной надобности не было, дал и свеклосахарное дело, хоть и писалось еще в 20 - х годах, что нельзя нам и думать соперничать с тропическими странами в производстве сахарного песку, дал и кое-что другое, чему, настойчиво вызывая, покровительствовали. Но все это - опытом дознанное, с разумом истории всех народов согласное и объясняемое самым существом понятий о государственности и промышленности, - все это сводилось на задний план; видели одно: свое, если ему покровительствовать, будет дорого и плохо, следовательно, - это худо; а потому не надо его, возьмем, что надо, чужое, - оно дешевле. Новиков и сейчас ничего иного не видит. Не видит ни того, что дорогое, да свое, начатое с корня, может стать дешевым, а чужое - хоть из-за падения курса может из дешевого стать дорогим, а не начатое - не началось и родиться в готовом виде не может, ибо и он сам, родившись, книжек не писал. Сонм литературы - от беллетристов до экономистов - и тот не понимал, что значит, на какой застой обрекается страна, требующая товары нового времени, а их не производящая, куда придет народ, отпускающий хлеб, вырубающий леса и взамен того заводящий цветы просвещения. [37]