Cтраница 1
Константинопольский патриарх стремился к тому, чтобы митрополит Киевский и всея Руси сохранял свободу рук в княжеских распрях. [1]
Табель любопытно уравнивает константинопольского патриарха и римского папу: папа - первый друг, но сидит он слева, на месте менее почетном. Патриарх назван после папы, но место его, справа от императора, почетнее. [2]
Во главе митрополиты, подчинявшиеся Константинопольскому патриарху; пребывали в Киеве, с кон. [3]
Во главе русской церковной организации встал митрополит, подчинявшийся константинопольскому патриарху. В княжение Владимира Святославича был принят и первый церковный устав. [4]
Во главе русской православной церкви был поставлен митрополит, назначаемый константинопольским патриархом; отдельные области Руси возглавляли епископы, которым подчинялись священники в городах и селах. [5]
Мы знаем об этом по яркому, хотя и тенденциозному, тексту константинопольского патриарха Фотия. Он, очевидец событий, оценивая случившееся, обращается к своей пастве с нравственной проповедью. Фотий напуган, как, впрочем, напуган был весь Константинополь, укоряет соотечественников и призывает к мирным отношениям с грозными и воинственными славянами. Именно в нарушении условий договора с русами видит Фотий причину их нападения на столицу. Он пишет: Тех, кто должен был нам нечто малое и незначительное, мы жестоко истязали... Не очень конкретно, но греки Фотия понимали и без указаний на те или иные факты, ясен характер притеснений и нам. Вполне понятен и военный ответ Киева. Помните ли час невыносимо горестный - спрашивает Фотий - когда приплыли к нам варварские корабли. [6]
В связи с доставлением русским митрополитом Климента Смо-лятича известно упомянутое выше послание константинопольского патриарха Николая IV Музалона, датируемое ок. Константина от византийского императора Мануила I Комнина к Юрию Долгорукому в Киев в середине 50 - х годов ( Dolger. Русский митрополит ( Константин) стал инициатором соборного постановления в Константинополе от 26 января 1156 г. по догматическому вопросу о жертве Христовой при патриархе Константине IV Хлиарене ( Regestes. Наконец, два послания Луки Хрисоверга, предшествующие рассматриваемому документу, также связаны с событиями в русской церкви: это определения против еретика Мартина 1144 - 1145 гг. и 10 октября 1157 г. ( Regestes. [7]
В таком состоянии находилась западнорусская церковь, когда в 1589 году посетил се константинопольский патриарх Иеремия, возвращавшийся из Москвы. Мирские люди не замедлили подать ему сильные жалобы на церковные беспорядки, виною которых были епископы порочные и нерадивые. К числу последних принадлежал главный пастырь, митрополит киевский, Онисифор Девочка, к которому в 1585 году православные галпцкие дворяне прислали с сейма следующую любопытную грамоту: Великому несчастью своему приписать должны мы то, что во время вашего пастырства все мы страшно утеснены, плачем и скитаемся, как овцы, пастыря неимущие. [8]
В первых числах октября 1596 года съехались в Брест: грек Никифор, экзарх константинопольского патриарха, долженствовавший заступить его место на соборе, митрополит Михаил с семью русскими епископами, множеством архимандритов, игуменов и священников; из мирских людей князь Константин Острожский с сыном и многие другие; из католиков приехали три бискупа, Петр Скарга и трое светских вельмож, послы королевские: Николай Христоф Радзивилл, воевода Троцкий, Лев Сапега, канцлер литовский и Дмитрий Халецкий, подскарбий. О митрополите, который должен был распорядиться как хозяин, не было ни слуху, ни духу. Православные должны были собраться в большом частном доме, и засели - духовные своим колом, имея посреди себя евангелие, светские - особым колом с своим маршалком. После обычных молитв, владыка львов-ский, Гедеон Балабан, первый начал речь на русском языке; иеродиакон Киприян тут же переводил ее на греческий язык. Гедеон говорил, что он и все собравшиеся хотят стоять и помирать за восточную веру, и, по их мнению, митрополит с своими владыками поступил незаконно, отрекшись от повиновения патриарху. Положено было послать за митрополитом и униатскими епископами, но те не явились; Рагоза отвечал, что подумает с католическими епископами, и потом приедет на собор; собор ждал его до вечера и не дождался. [9]
В 1051 году, после смерти митрополита-грека, произошло неслыханное: Ярослав сам ( без императора и константинопольского патриарха), собрав епископы, впервые ставит митрополитом Илариона - русского священника княжеского села Берестово. Русская церковь вновь укрепляет свою независимость. [10]
Тем временем антигреческие настроения Ярослава и его окружения, во многом вызванные стремлением освободить киевскую митрополию от опеки константинопольского патриарха, вылились в военный конфликт. [11]
В X - XI столетиях нарастают разногласия между Западной и Восточной церквами; папы начинают вести открытую борьбу с константинопольскими патриархами. [12]
Иларион, поставленный при Ярославе в 1051 г., и Климент ( Клим Смолятич), поставленный в 1147 г.; константинопольский патриарх не признавал их законными русскими митрополитами. [13]
Гизель подал статьи, которых утверждения просило малороссийское духовенство; из них важнейшие: I) чтоб малороссийское духовенство не было изъято из-под власти константинопольского патриарха; 2) чтоб духовные власти удерживали свои должности до смерти, а преемники их поступали бы посредством вольного избрания как духовных, так и мирских людей и чтоб государь москвичей в Малую Россию не присылал на духовные места; 3) чтоб в духовных судах виноватых не отсылать в Великую Россию. [14]
Между братством, получившим такие права, и между епископом Гедеоном, ревнивым к своей власти, тотчас же начались столкновения; дело дошло до константинопольского патриарха Иеремии, тот взял сторону братства и в ноябрз 1587 года писал Гедеону: Мы судили, истинно испытали и нашли в себе убийцу и ненавистника добру; не смей ничего говорить против Львовского братства, на котором бог почивает и славится, и если услышим, что ты возбраняешь дела благия, то будешь отлучен, а потом и другому церковному наказанию подвергнешься. Это грозное послание понудило Гедеона стать на точку зрения Скарги, убедиться, как вредно вмешательство мирян в дела церковные, убедиться, что уния с господствующею церковию освободит владык от унижения мирской цензуры; он сблизился с католическим львовским епископом и в 1588 году изъявил ему желание принять унию. [15]