Cтраница 1
Повседневность никоим образом не означает простых подмостков для непосредственно-практической деятельности; это одновременно и сцена, на которой разыгрываются великие драмы человеческой жизни. Достаточно вспомнить о феномене смерти, не только собственной, но и о смерти близких людей. Здесь перед лицом неизбежного уничтожения именно партикулярности человека решающие определения религиозной жизни не могут не предстать во всей своей отчетливости. При этом наиболее существен фундамент религиозной потребности в обыденной жизни, желание, чтобы функционирующая абсолютно независимо от человеческого сознания причинная связь событий получила телеологическое освещение, соответствующее самым элементарным и подлинным жизненным потребностям любого частного индивида. В такой ситуации молитва приобретает отчетливую форму магического определения, хотя и с тем мировоззренчески существенным различием, что магия - весьма наивным и примитивным способом - пытается непосредственно воздействовать на силы, по ее представлениям независимые от человека, т.е. желает подчинить их таким же образом, как человек в обычном трудовом процессе воздействует на окружающую его природу, в то время как религиозная молитва обращена к божественному милосердию в надежде добиться совершения чуда, т.е. отмены в данном особом случае нормального функционирования законов природы, которые, как правило, религией признаются. [1]
Повседневность начинается на улице, а кончается в бесконечности. [2]
Повседневность в древности распадалась на такого рода приключения, где время поглощалось предметно-смысловой стороной деятельности и не воспринималось как нечто отдельное от вещей. Разумеется, это положение не следует понимать буквально. Приключение возможно только на фоне устойчивого, стабильного порядка жизни, а в древности стабильность, устойчивость была очень высока. Другое дело, что повседневность воспринималась острее и напряженнее, чем ныне, поэтому мы и говорим о более глубокой и активной вовлеченности человека в повседневность в прошедшие эпохи. [3]
Монотонная повседневность скрывалась за оптимистически улыбающейся маской радостного бытия. [4]
Структуры повседневности: возможное и невозможное. [5]
Структуры повседневности: возможное и невозможное. [6]
Такой повседневностью, в которой прошлое и настоящее взаимодействовали, так сказать, в реальном времени, была повседневность жизни в Древнем Египте. Речь идет не просто о культе предков. Согласно верованиям древних египтян, загробная жизнь была продолжением земной жизни. [7]
Под повседневностью мы понимаем нечто привычное, рутинное, [ 2 нормальное, себе тождественное в различные моменты времени. Если следовать этой точке зрения, то, руководствуясь нашей nmo - c тезой, можно сказать, что в начальные эпохи истории повседнев - ности как таковой не существовало. [8]
Развивается ли повседневность исторически. [9]
Исторический характер повседневности можно трактовать трояко. [10]
Основополагающим признаком повседневности Шюц считал трудовую деятельность, ориентированную на внешний мир, основанную на проекте и стремящуюся реализовать предвиденное в проекте состояние дел посредством физических актов. [11]
Вторая важная характеристика повседневности - так называемая epoche естественной установки, т.е. воздержание от всякого сомнения в существовании мира и в том, что этот мир может быть не таким, каким он является активно действующему индивиду. [12]
Феноменологическая социология впервые рассматривает повседневность как основу и необходимую предпосылку исследования в социальных науках и как тему, предмет этого исследования. [13]
Отношение религиозности виртуозов к повседневности, в сфере экономики, было различно прежде всего в зависимости от своеобразия ожидаемого спасения. [14]
Нередко задачи задает нам повседневность. Вот одна из таких задач, которая по силам каждому независимо от того, разбирается ли он в математике. [15]