Cтраница 1
Восприятие художественного произведения - творческий процесс, требующий эмоциональной активности читателей, которая в большой степени определяется спо собностью человека к сопереживаниям, способностью стать на позицию кого-либо из героев произведения и воспринимать события, о которых рассказывает автор, с их точки зрения. [1]
Воспитательные дела эстетической направленности углубляют восприятие художественных произведений, помогают понять, в чем сила их художественного воздействия. Тактичный совет, умелая рекомендация педагога помогают воспитаннику осмыслить книгу, изменяют отношение к выбору литературы. Напротив, прямое принуждение или запрещение приводит к нежелательным результатам. [2]
В изданиях особо оформленных ( главным образом искусствоведческих), с большим числом иллюстраций и сложной версткой взамен подстрочных, чтобы не портить внешний вид печатной полосы и не мешать восприятию художественных произведений изобразительного искусства, если затекстовые ссылки подходят меньше. [3]
Анализируя модернистские течения в различных видах искусств XX столетия, рано или поздно мы обязательно придем к выводу, что все они развивались не изолированно друг от друга. В авангардном искусстве художника уже не удовлетворяет привычный способ восприятия художественного произведения. Он пытается синтезировать в процессе творчества разные начала, создавая новый взгляд на предмет - объемный, полный, эмоционально насыщенный. [4]
Художественный процесс в концентрированном виде включает экзистенционально-феноменологичес-кую проблематику, соединяющую чувственность и рассудок, субъективное переживание и понимание в единой смыслообразующей целостности: целостный интеллектуально-эмоциональный акт как прерогатива художественного сознания. Предметом исследования в нем являются пласты и акты сознания, через которые осуществляется восприятие художественного произведения. [5]
По сравнению с общезначимостью этических норм, которые во всяком случае постольку создают общность, поскольку индивид, этически противостоя каким-либо действиям, но по-человечески сочувствуя им, сам подчиняется данным нормам, зная о своей тварной ничтожности, этот отказ от необходимости рациональной этической позиции вполне может представляться религии спасения самой низкой ступенью настроенности, лишенной братского отношения к ближнему. В свою очередь творцу в области искусства и тому, кто испытывает волнение от восприятия художественного произведения, этическая норма как таковая легко может показаться насилием над подлинным творчеством и над личностью. Самая иррациональная форма религиозного поведения - мистическое переживание - по самой своей сущности не только чуждо форме, недоступно форме и невыразимо, но враждебно ей, поскольку именно посредством нарушения всех форм оно надеется войти во всеединое по ту сторону всякой обусловленности формы. Для мистика безусловное психологическое родство эстетического и религиозного потрясения может означать лишь симптом дьявольского характера первого. Именно музыка, самое глубокое искусство, способна в своей наиболее чистой форме, в инструментальной музыке, показаться обманчивой в силу своих законов, возникших не во внутреннем царстве духа, явиться как безответственный суррогат религиозного переживания. Известная позиция в данном вопросе Тридентского собора, вероятно, восходит также и к этому ощущению. Искусство становится обожествлением рукотворного, конкурирующей силой, обманом и наваждением, а изображение и подобие того, что относится к религии, - просто богохульством. [6]
Наконец, следует указать на некоторые дополнительные функции использования кинофильмов и диапозитивов в курсе эстетики. Во-первых, это - образное закрепление представлений об эстетических законах, свойствах и достоинствах; во-вторых - эмоциональное подкрепление процесса усвоения, так же как и создание того общего эмоционального фона, который благотворен для акта восприятия, запоминания и мышления; в-третьих, - это обогащение эстетического тезауруса: расширение представления о сфере эстетического в действительности, о возможностях искусства, его видах, жанрах и языке, о творческих направлениях, течениях и стилях, о наследии крупнейших художников прошлого и современности; в-четвертых, - это развитие способности к восприятию художественных произведений, к всматриванию, и адекватному их прочтению. Таким образом, здесь наглядность способствует созданию предпосылок к углубленному теоретическому размышлению о природе эстетических ценностей. [7]
С такой же точки зрения приходится подходить и к профессиональному обучению технике того или другого искусства. Образовательное значение этой техники чрезвычайно велико, как всякой трудовой и сложной деятельности. В частности, оно еще увеличивается как средство воспитания восприятия художественных произведений, потому что невозможно до конца войти в художественное произведение, будучи совершенно чуждым технике его языка. И поэтому известное минимальное техническое ознакомление со строем всякого искусства непременно должно входить в систему общего образования, и в данном отношении совершенно педагогично поступают те школы, в которых усвоение техники каждого искусства становится непременным условием образования. [8]
В первую очередь, очевидно, следует выделить две группы: интересы к художественной литературе и все остальные читательские интересы. Развитие интересов первой и второй групп подчиняется неодинаковым закономерностям, так же, как восприятие художественных произведений отличается от чтения другой литературы. [9]
Основные виды и жанры искусства, сформировавшиеся еще в античности, всегда существовали вместе. Но именно модернизм сделал еще один шаг по пути освоения синестезии. Он позволил художникам начать интенсивные поиски в освоении искусством всех пяти человеческих чувств, активно включить их в процесс восприятия художественного произведения. [10]
Несомненно, что известная пассивность и незаинтересованность являются непременной психологической предпосылкой эстетического акта. Как только зритель или читатель выступает в роли активного участника воспринимаемого им произведения, так сейчас же он выходит из сферы эстетики окончательно и безвозвратно. Если при рассматривании яблок, нарисованных на картине, у меня сильнее всего развита будет деятельность, связанная с намерением отведать настоящих яблок, ясное дело, что картина останется вне поля моего восприятия. Однако эта пассивность составляет только обратную сторону другой, неизмеримо более серьезной активности, при помощи которой и осуществляется эстетический акт. Что это действительно так, можно судить по хотя бы тем фактам, что художественное произведение доступно восприятию далеко не всякого и восприятие художественного произведения представляет собой трудную и утомительную психическую работу. Очевидно, художественное произведение воспринимается не при голой пассивности организма и не одними ушами или глазами, но посредством сложнейшей внутренней деятельности, в которой смотрение и слушание являются только первым моментом, толчком, основным импульсом. [11]
Сегодня отношения у людей к насилию в художественной культуре разное. Одни считают, что ничего страшного в реальную жизнь тема насилия не привносит. Другие считают, что изображение насилия в художественной культуре способствует увеличению насилия в реальной жизни. Безусловно, усматривать прямую связь между произведениями, в которых пропагандируется насилие и ростом преступности было бы упрощением. Чайковского совсем не обязательно делают человека высоконравственным. Конечно, впечатления от восприятия художественных произведений составляют лишь небольшую долю от общей суммы воздействий, оказываемых на человека условиями его реальной жизни. [12]