Cтраница 1
Бердяева во многом аналогичны тому, что писал до него С. Философии хозяйства: Наше время понимает, чувствует, переживает мир как хозяйство, а мощь человечества как богатство преимущественно в экономическом смысле слова. В противоположность добровольному или насильственному аскетизму францисканско-буддийских эпох истории, презиравших богатство и отрицавших его силу над человеком, наша эпоха любит богатство - не деньги, но именно богатство - и верит в богатство, верит даже больше, чем в человеческую личность. [1]
Бердяева Воля к культуре и воля к жизни, появившаяся в нем, была искренней попыткой русской интеллигенции осмыслить свое место в революции, найти ключ от измененного до неузнаваемости дома. [2]
Бердяева ( 1874 - 1948) явилась гениальным выражением духовного драматизма переломной эпохи, когда человеческий дух обнаруживает, что старые культурные формы стали тесны для его развития и ищет для себя новых форм и способов воплощения. Трудно найти серьезную философскую или культурологическую проблему, которая бы так или иначе не получила своего осмысления в трудах Бердяева. Для культурологии работы Бердяева значимы прежде всего тем, что в них раскрывается драма культурного творчества, понятого как реализация изначальной и неотъемлемо присущей человеку вободы. [3]
Бердяева во многом перекликаются с заключениями О. [4]
Бердяева утрачивает смысл любое учение о характере прогрессивного развития общества, если из него исключаются религиозное воззрение и надежда. С этих позиций он оценивает и характер социальной революции, и сущность переустройства общественной жизни на социалистических началах. В Философии неравенства он выдвигает идею о революции как обмане и самообмане народа, поскольку революция всегда враждебна духу свободы. Революционное преобразование общества Н. А. Бердяев отождествляет с истреблением святости, а ее последствия - с уничтожением духовной культуры, науки и искусства. Он говорит об апокалиптичности русской души, о склонности русского народа к нигилизму и пассивности. Что же касается революционного учения, то оно, по мнению Н. А. Бердяева, является результатом оторванности сознания человека от сознания космического. [5]
Для Бердяева определяющая человека культурная форма есть не что иное, как остывшая свобода личного духа, это - отделившиеся от человека результаты личного творчества, а не выражение некого безличного мирового разума. Но отсюда вытекает и трагедия культурного творчества: дух вынужден воплощаться в предметно-символические формы, сковывающие его свободу и устремленность в беспредельное. Все достижения культуры, - пишет Бердяев, - символичны, а не реалистичны. Культура не есть осуществление, реализация истины жизни... Она осуществляет лишь истину в познании, в философских и научных книгах... Творческий акт притягивается в культуре вниз и отяжелевает. Новая жизнь дается лишь в подобиях, образах, символах ( Бердяев Н. А. Воля к жизни и воля к культуре / / Бердяев Н. А. Смысл истории. [6]
Две книги Бердяева - Философия свободы ( 1911) и Смысл творчества ( 1916) - символически обозначили духовный выбор философа. Понимание им как свободы, так и творчества не осталось неизменным, и тот, кто желает уяснить смысл философии свободы Бердяева и его апологию творчества, должен обратиться к более зрелым трудам мыслителя, написанным в эмиграции. [7]
По мнению Бердяева, подобный пессимизм преодолевается именно метафизическим выбором в пользу свободы, а не безличного бытия. Но его собственная бессубъектная и безосновная свобода ставит человека в ситуацию ничуть не менее трагическую. В конечном счете Бердяев все же оказывается оптимистичней Хайдеггера, но ровно в той мере, в какой его творчество пронизывает христианский пафос. Хайдеггеровская фундаментальная онтология монистична, она не знает иного, внебытийного метафизического центра. Бердяев же, став на путь дуалистической диалектики божественного и человеческого, оставляет человеку надежду на помощь извне, на трансцендентную помощь. [8]
По мнению Бердяева, и капитализм, и марксистский коммунизм одинаково отрицают самоценность личности. [9]
Собственно, именовать Бердяева эмигрантом не совсем точно. Из России он не эмигрировал, а был принудительно выслан, побывав до того под арестом, за антисоветскую деятельность, во внутренней тюрьме на Лубянке. [10]
Но тогда чем продиктованы ламентации Бердяева. Культура, как выясняется, не может в равной степени поддержать все стороны человеческой жизни. Она, можно полагать, ищет более надежные опоры, нежели метафизические зигзаги мысли. С другой стороны, и сам человек, разгадывая собственную природу, видит перед собой зыбкий, неустоявшийся образ. [11]
Марксистское учение о коммунизме, по мнению Бердяева, является демоническим, поскольку путь к будущему, по марксизму, - это путь насилия, несвободы, безраздельный приоритет социальных форм перед личностью, принесение целых поколений в жертву будущему обществу. Коммунизм в той форме, в какой он явился в России, есть крайний этатизм. Это есть явление чудовища Левиафана, который на все накладывает свои лапы. [12]
В этой связи блестящий русский интеллектуал П. Б. Струве, комментируя книгу Бердяева Субъективизм и индивидуализм в общественной философии ( 1901), подчеркивал, что истина и идеал у автора не заимствуют своего достоинства от классовой точки зрения, а сообщают ей это достоинство. Отдавая должное марксизму как социологической доктрине, Бердяев отрицал его притязания на статус философии истории, ибо данному учению присуще отождествление духовного существа, общечеловека и человека классового, группового и эгоистичного с прагматичными целями и ценностями. Марксизм, по Бердяеву, выступая как объяснительная модель социологического уровня при анализе общественно-экономических процессов, не способен наполнить историю имманентным смыслом, сформулировав для человечества действительный идеал исторического развития. В дальнейшем Бердяев обратился к задаче выработки нового религиозного сознания, которое должно было бы содействовать прояснению существа человека, духа, свободы и современной социальной ситуации. Именно с этих позиций ученый осуществил исследование одной из наиболее запутанных и идеологизированных проблем социологического и социально-философского теоретизирования последних веков - проблемы равенства. [13]
Одной из важнейших характеристик русской народной индивидуальности, по мнению Бердяева, является ее глубокая поляризо-ванность и противоречивость. Противоречивость и сложность русской души, отмечает он, может быть связана с тем, что в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории: Восток и Запад. [14]
Пишу Вам, дорогой, несколько слов, чтобы известить, что статья Ортодокса против Бердяева послана сегодня в типографию. [15]