Cтраница 2
К этой же группе относится и рус. Бердяева, Шестова, Степуна, Дос-ского, с самого начала формировался как откровенная реакция на марксизм и пролетарское движение в России. И то обстоятельство, что почти все представители рус. [16]
Бердяев выделяет три типа этики: 1) теологическую, 1) гуманитарную, 3) теоандрическую ( т.е. богочеловеческую), считая истинной последнюю. Но в отношении к авторитету как таковому позиции Бердяева и Жумабаева в принципе совпадают. По мнению Бердяева, только тот авторитет имеет право на существование, который принимается свободной совестью личности. Авторитет, - пишет русский философ, - вовсе не переходит от объекта к субъекту как предмет материального мира. Моя совесть должна принять духовный авторитет, и когда моя совесть его не принимает, то он теряет для меня качество авторитета [ 2 с. Только процессы объективации создают разного рода стоящие над человеком авторитеты, к которым он попадает в рабство. Жумабаев пишет: Человеку нет пользы от поклонения. Поклонение человека не исправляет, но разрушает. [17]
Относительно рецензий у нас мало выясненного. Все заняты сейчас своими статьями ( Велика - против Бердяева, Путтман - / куриальными заметками против Русского Богатства, я - аграрной etc. Да и время еще терпит насчет рецензий. [18]
В письме к Г. В. Плеханову Ленин благодарит его за присланные книги по аграрному вопросу, сообщает о посылке ему книги В. Ку-лемана Профессиональное движение, о получении известий из России об увлечении писаниями Бердяева, высказывается о необходимости разнести его не только в специально философской области; выражает удовлетворение сообщением адресата о начало его работы над программой партии. [19]
Экзистенциалистские идеи появились в России после поражения революции 1905 г. в работах Бердяева и Шестова. [20]
Бердяева ( 1874 - 1948) явилась гениальным выражением духовного драматизма переломной эпохи, когда человеческий дух обнаруживает, что старые культурные формы стали тесны для его развития и ищет для себя новых форм и способов воплощения. Трудно найти серьезную философскую или культурологическую проблему, которая бы так или иначе не получила своего осмысления в трудах Бердяева. Для культурологии работы Бердяева значимы прежде всего тем, что в них раскрывается драма культурного творчества, понятого как реализация изначальной и неотъемлемо присущей человеку вободы. [21]
Две книги Бердяева - Философия свободы ( 1911) и Смысл творчества ( 1916) - символически обозначили духовный выбор философа. Понимание им как свободы, так и творчества не осталось неизменным, и тот, кто желает уяснить смысл философии свободы Бердяева и его апологию творчества, должен обратиться к более зрелым трудам мыслителя, написанным в эмиграции. [22]
Во-вторых, российская философская наука еще не очень далеко ушла от так называемой марксистско-ленинской философии, о которой известный поэт удачно говорил: Мы философию учили не по Гегелю, бряцанием боев она вошла в наш быт. Теперь круг требуемых познаний несколько расширен, но это вовсе не означает, что вам надо читать в оригинале Демокрита, Сократа, Спинозу, Гегеля, Канта, Фейербаха, Бердяева, Вернадского и отпетого экзистенциалиста Жана Поля Сартра. [23]
И если говорить о соотношении свободы и творчества в его метафизике, то приоритет здесь принадлежит именно свободе. Интуиция свободы - изначальная бердяевс-кая интуиция и, можно даже сказать, его не только основная, но и единственная метафизическая идея - единственная в том смысле, что буквально все прочие понятия, символы, идеи философского языка Бердяева не только ей подчинены, но и сводимы к ней. Из мира нужно уйти, преодолеть его до конца... [24]
Глобальный рост преступности ( 5 % в год) не менее опасен, чем загрязнение природы. Бердяева, ныне стал одним из наиболее часто употребляемых. [25]
Большинство российских и западноевропейских философов, как подчеркивал современный российский культуролог Ю. Н. Солонин, едины в понимании нашего времени как кризисного, гибельного для культуры. Однако при этом между ними есть существенная разница в определении сущности кризиса. Бердяева, социокультурный кризис в России воспринимается глубже и эмоциональнее. Дело в том, что направленность на социальные преобразования часто отождествлялась с религиозным преображением жизни, сводилась к явлению чуда в судьбе народа. Спасение человека заключено в нем самом, в возникновении верующей воли к преображению жизни. Речь идет прежде всего о духовном преображении человечества, о восстановлении утраченной связи с Богом. Для русского менталитета характерен напряженный поиск глубинных, абсолютных оснований выхода из кризиса общества и культуры. [26]
У Шпенглера даже не ставится вопрос о человеке как творце культуры. Наоборот, Шпенглера в первую очередь интересует, как специфическая культура ( душа культуры) формирует соответствующего ей человека. У Бердяева же на первый план выходит именно человек как личность, и свободная творческая личность здесь стоит выше культуры. Такой подход дает возможность увидеть противоречие, коренящееся внутри самого культурного творчества - противоречие между безграничностью духа и сковывающими его символическими формами культуры. [27]
Сознание этого приводит Ясперса, напр. Но глубоко скрытая боль, причиняемая этим сознанием, придает его привязанности особую чистоту н одухотворенность. У Бердяева сознание хрупкости всякого подлинного бытия оформляется в эсхатологич. [28]
Бердяев выделяет три типа этики: 1) теологическую, 1) гуманитарную, 3) теоандрическую ( т.е. богочеловеческую), считая истинной последнюю. Но в отношении к авторитету как таковому позиции Бердяева и Жумабаева в принципе совпадают. По мнению Бердяева, только тот авторитет имеет право на существование, который принимается свободной совестью личности. Авторитет, - пишет русский философ, - вовсе не переходит от объекта к субъекту как предмет материального мира. Моя совесть должна принять духовный авторитет, и когда моя совесть его не принимает, то он теряет для меня качество авторитета [ 2 с. Только процессы объективации создают разного рода стоящие над человеком авторитеты, к которым он попадает в рабство. Жумабаев пишет: Человеку нет пользы от поклонения. Поклонение человека не исправляет, но разрушает. [29]
Гартмана, исторический пессимизм Шпенглсра и его последователей, иррационализм прагматистов, Бергсона, Л сбоиа и др. Утверждая безграничные возможности человеч. Мережковского, Бердяева, Розанова и др.), пытавшихся возрождать ролиг. [30]